Леди-Солнце
Шрифт:
То, что отец спокойно отошел в мир иной, избавило молодого Эдуарда от последних слабых укоров совести. Теперь он воистину король!
Наверное, следует немедленно вернуться в Йорк? Быть вместе с матерью?
О, как бы он хотел отомстить за унизительное поражение отца под Баннокберном! Чтобы его возвращение было триумфальным! Чтобы о нем говорили: «Этот Эдуард достоин своего деда!»
Да, придет время, он докажет всем!.. И не нужно будет даже сравнивать его с дедом. О нем начнут говорить как об Эдуарде III!..
А пока
Он запомнит этот урок и постарается извлечь из него пользу.
Эдуард ехал на юг, в сторону Йорка, и постепенно на душе у него становилось легче: он не потерпел поражения в битве, как его отец. И не его вина, что битва не состоялась, — это ведь сами шотландцы отказывались принять бой. А что он мог сделать? Только то, что делал, — пытаться отыскать врага, который все время увиливал от столкновений.
Лишь одно воспоминание вызывало краску стыда на лице Эдуарда — Черный Дуглас чуть не захватил его в плен…
Но сейчас он возвращается в Йорк, условившись с шотландцами, что обе стороны вскоре займутся переговорами о перемирии. Возвращается с армией, которая, правда, не победила, но и не потерпела поражения, хотя была уже не в том состоянии, в каком выступила в поход. Внутренние распри и волнения среди фламандцев значительно ослабили ее, и хорошо, что все так окончилось, — теперь он это понимал.
Перед ним стояли две задачи на ближайшее время: заключить выгодный для Англии мир с шотландцами и жениться на Филиппе. Как можно скорее! Его душа все сильнее жаждала этого. И тело тоже…
Все члены королевской семьи по-прежнему пребывали в Йорке. И с ними, конечно, непременный Роджер де Мортимер.
Эдуард нахмурился, вспомнив об этом человеке. Он не мог не думать о нем… и о своей матери, рядом с которой тот постоянно находился. Он понимал уже, что она не может обойтись без Мортимера, и старался закрывать уши от случайно доносившихся до него слухов — случайно, потому что никто не решался говорить что-либо непристойное о королеве в его присутствии.
И вот он в Йорке.
Мать порывисто обняла сына и сказала, что рада видеть его невредимым.
Мортимер поклонился, и Эдуард заметил — или ему показалось? — что в глазах у него было чуть презрительное удовлетворение.
Слова, последовавшие за поклоном, утвердили его в этом наблюдении.
— Как славно вы выглядите, милорд, — сказал Мортимер. — На лице ни одного боевого шрама, слава Богу.
— Проклятые шотландцы! — поспешила вставить королева. — Кто мог подумать, что они откажутся сражаться?
—
— Как и всех нас, — заметила она.
— Он мирно ушел от нас, — вмешался Мортимер, — и, как говорят те, кто был рядом, покойный король мечтал о смерти как об избавлении.
Эдуард нахмурился.
— Как жаль, что меня не было с ним в эти минуты.
Мать подняла голову, положила руку на плечо сына.
— Мой дорогой, — сказала она, — мы все хотели бы находиться возле него. Но остается утешаться мыслью, что сейчас он обрел покой, которого так жаждал.
Эдуард повернулся к брату и сестрам, которые взирали на него с неприкрытым страхом: он был теперь не братом, он был их властелином.
— Ну, братец Джон, — спросил Эдуард, — как поживаешь?
Братец Джон через силу улыбнулся и сказал, что поживает хорошо и надеется, что Его Величество поживает так же.
— Для тебя я по-прежнему твой брат Эдуард, — поправил тот и, опустившись на колени, обнял обеих сестер.
Как они прелестны — какие у них прекрасные сверкающие глаза, какая нежная кожа, напоминающая ему о Филиппе.
Элинор сказала застенчиво:
— А у нас будет пиршество. По случаю твоего возвращения.
— Ты уверена? — спросил Эдуард. — Тогда я должен быть на нем. Верно?
Глаза Джоанны наполнились слезами.
— Наш отец умер, — сказала она. — Его больше нет.
Слезы покатились по ее щекам, Элинор и Джон с трудом сдерживались, чтобы тоже не заплакать, хотя все они едва помнили отца — высокого светловолосого мужчину, всегда спокойного и ласкового с ними. Он совсем не внушал им страха — не то, что мать. Вот и сейчас она резко сказала:
— Вы не в детской. Ведите себя прилично и помните: ваш брат — король Англии.
В ответ на эти слова Джоанна заплакала еще горестней, но ее сестра и брат сумели мужественно перебороть слезы.
— Забери сестру, Джон! — приказала королева. — Мне стыдно, что она так себя ведет в присутствии короля. Хорошим манерам следует учиться с детства.
Однако Эдуард не отпустил их.
— Они горюют, и это естественно, — сказал он. — Я горюю вместе с ними. Теперь я ваш защитник, мои маленькие сестрички. Ваш защитник и ваш король. И я не дам вас в обиду.
Джоанна обняла его за шею, когда он наклонился к ней, а он опять вспомнил о Филиппе.
— Бедные дети остались без отца, — пробормотал он, забыв, что и сам относится к этим осиротевшим детям.
— Дорогой Эдуард, — сказала мать, — ты же знаешь, что отец уделял им не слишком много внимания.
— Но все равно они чувствовали его доброту.
Он произнес почему-то «они», а хотел сказать «мы».
— Мы все знали недостатки твоего отца, — с раздражением проговорила мать. — Не будем делать из него святого только оттого, что его уже нет в живых.