Леди Стерва
Шрифт:
– Как Вы себя чувствуете?
– спросила медсестра.
– Терпимо, - осторожно ответила я.
Она задавала стандартные вопросы, я тихо отвечала. Через несколько минут она не выдержала и поинтересовалась:
– Почему Вы не открываете глаза?
– Не хочу. Терпеть не могу черно-белый мир. Посплю и открою.
Девушка хмыкнула. Опять хлопнула дверь. Я поняла, что она ушла и уже хотела попробовать уснуть, но почувствовала, как кто-то взял меня за руку. Ладонь явно мужская. Интересно, кого это пустили ко мне?
– Привет, - услышала я голос Ахиллеса.
– Привет, - подумала немного и шепнула: - Прости.
– За что?
– удивился
– Не уберегла Лешку...
– по щеке скатилась предательская слеза.
Пашка сжал мою ладонь и пробормотал:
– Это он тебя не уберег...
– Сколько я здесь?
– Четвертый день. Вчера были похороны...
Я заплакала. Почему все так? Я не достойна счастья? Мне нельзя просто любить и быть рядом с любимыми? Если бы не я, Лешка не страдал бы от безответной любви и сейчас был бы жив. Сергей был бы жив, если бы я сразу заметила Лешку. Мама осталась бы жива, если бы я не забрала ее к себе. Вокруг меня умирают люди. Люди, которых я люблю.
– Оставь меня одну, - попросила я.
Когда Ахиллес ушел, я повернулась на бок, подтянула колени к животу и завыла в голос. Вся боль, накопившаяся за последние три года, выходила из меня с жутким воем и слезами. Я опять горела в своем личном аду.
Через минуту прибежала медсестра и сделала укол. Я опять провалилась в бездну, где не было ничего, кроме меня и моего отчаяния.
У каждого человека есть запас прочности. Я свой, похоже, исчерпала. Меня поглотила тоска. Жить не хотелось, думать больно, дышать противно. Убить себя не смогу при всем желании. Просто не смогу и все. Мы однажды разговаривали об этом с Лешкой. Суицид - это высшая степень эгоизма, но не это главное. Не я дала себе жизнь и не имею права ее отбирать, пусть и у себя самой. Я не верю в судьбу, но верю, что каждому отмерено определенное время и мы не в праве сокращать срок своей жизни. Смерть сама придет за мной тогда, когда посчитает нужным. Я могу лишь перестать хотеть жить.
И я перестала. Просыпалась и билась в истерике, расходились швы, прибегали врачи и я опять проваливалась в сон. Снилось мне одно и тоже. Сначала Лешка, потом мама и следом муж. Они грустно улыбались и смотрели на меня с любовью. Я бежала к ним и что-то кричала, но их фигуры отдалялись от меня, медленно растворяясь в черноте сна.
Еще ни разу я не проснулась в одиночестве. Чаще всего рядом оказывался Ахиллес и тогда я начинала рыдать сразу же. Было непередаваемо больно смотреть в его обеспокоенное лицо и понимать, что его лучшего друга убили из-за меня. Пару раз приходил старший брат мужа. Он гладил меня по голове, говорил что все будет хорошо и уходил. А я опять сворачивалась клубочком и выла в голос. Один раз видела племянницу мужа, его внучатых племянниц и племянников, двоюродных и троюродных сестер и братьев. Флегматично отметила, что мои родственники меня не посещали. Оказалось, что семья покойного мужа, с которой я почти не общалась и при его жизни, волнуется обо мне гораздо больше моих родных.
Не знаю, сколько все это продолжалось, но я была просто не способна что-либо изменить и потому даже не пыталась. Я боролась, долго боролась, но смерть Лешки стала последней каплей. Я сдалась. Ни разу за все время моего пребывания в больнице я не вспомнила о сыне. Мозг усиленно блокировал мысли о Русе. Наверно, я просто не выдержала бы мысли о том, что кто-то во мне нуждается и я просто обязана взять себя в руки и жить...
Проснулась я как-то резко. Обычно я с трудом разлепляла глаза, а тут распахнула их и поняла, что больше не хочу
– Не смей!
– рявкнул он.
Голос у него глубокий, с легкой хрипотцой и настолько властный, что я просто замерла, сдерживая уже начавшие подступать слезы.
– Увижу слезы - опять тебя усыплю на неделю. Помучаешься кошмарами, а потом все равно со мной поговоришь.
Я опешила. Это кто? Какого черта он на меня орет? Я ему что, девочка?!
– Меня зовут Андрей. Я твой личный психолог на ближайшую неделю. И ты будешь делать то, что я говорю, - он что, мысли читает?
– У тебя все на лице написано. И вообще, все люди мыслят одинаково.
– А если я не хочу чтобы ты копался у меня в голове?
– уточнила я.
– Окажешься в психушке. Причем довольно скоро. Как бы ты не старалась, но рана зажила и через неделю тебя выписывают. Либо ты выйдешь отсюда здоровой и душевно и физически, либо отправишься в психушку, а твой сын в детский дом.
А он умеет уговаривать. Интересно, на что еще он меня уговорит? Перевела взгляд на правую руку. Кольцо. И как его жена терпит?
– А никак, - хмыкнул он.
– я в разводе, - я выпучила глаза.
– Ты вслух спросила. Кстати, не оригинально.
– Если все люди мыслят одинаково, откуда взяться оригинальности?
– изумилась я.
– А ты сообразительная, - похвалил(?) он.
– Я бы тоже с тобой развелась!
– буркнула я, отворачиваясь.
– Это я с ней развелся. Женщина с отсутствующим материнским инстинктом не способна удовлетворить нормального мужчину.
Я развернулась обратно и внимательно на него посмотрела. Зачем он это сказал? Ведь слышу же, что врет. Я тоже посещала курсы психологи, хоть и детской, но там давали азы манипуляций. Так вот, мной в данный момент пытались манипулировать. Слова про нормального мужчину здесь явно для полноценности высказывания и никакой смысловой нагрузки не несут. Остается "неспособность" и "материнство". Это он так ласково намекает, что я плохая мать? А разве хорошая? Сколько я тут? А где все это время мой сын? Но раскрывать душу этому парню я не желаю. Давайте поиграем в кошки-мышки.
– А разве можно употреблять частичку "не" при разговоре с психами?
– ехидно поинтересовалась я, точно зная, что сморозила глупость.
– Это не сеанс гипноза и не собеседование о приеме на работу. И не надо этого делать.
– Чего?
– невинно захлопала ресничками. Мне начинает нравится эта игра. Весело.
– Меня пригласили именно потому, что ты разбираешься в психологии и влезть тебе в голову будет довольно сложно...
– Но ты сможешь?
– улыбнулась я.
– Нет. Я просто не стану этого делать. Ты и так все про себя знаешь, так что покажу тебе то, чего ты не знаешь, - он поставил на постель пакет.
– Одевайся. Нам нужно прогуляться.
Он вышел из палаты, а я вывалила содержимое пакета на колени. Мой любимый черный костюм тройка и зимние ботинки. Даже про нижнее белье не забыл. Ну, надо же! Я быстро оделась и вышла из палаты. Андрей стоял у окна и разговаривал по телефону. Увидев меня, быстро попрощался и направился в мою сторону. Я внимательно его разглядывала и не удержалась от колкости: