Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Шрифт:
— Что случилось? — спросил я.
Гилд скосил глаза на Мими, потом посмотрел на меня и объяснил:
— Полиция Бостона отыскала Йоргенсена, или Келтермэна, или как там его еще, в квартире его первой жены, и по нашей просьбе задала ему несколько вопросов. Главный вывод, похоже, такой: он не имеет никакого отношения к Джулии Вулф, ни к живой, ни к мертвой, и миссис Йоргенсен может это доказать, потому что у нее есть нечто вроде улики против Вайнента. — Гилд снова покосился на Мими. — Но эта леди не хочет говорить определенно ни да, ни нет. Честно говоря, мистер Чарлз, я не представляю, что нужно сделать, чтобы она решилась на что-то.
Мне это было понятно.
— Она, наверное, перепугалась, — сказал я, а Мими приняла испуганный вид. — Йоргенсен был разведен с первой женой?
— По ее словам, — нет.
— Бьюсь об заклад, что она лжет, — воскликнула Мими.
— Тс-сс, — сказал я. — Его вернули в Нью-Йорк?
— Похоже, он хочет вынудить, чтобы его передали нам. В Бостоне говорят, что он глотку надорвал, требуя адвоката.
— А вам он сильно нужен?
Гилд пожал широкими плечами.
— Если только это поможет в расследовании того убийства. Всякие старые дела или там двоеженство меня не слишком волнует. Я никогда не преследую человека за те дела, которые меня не касаются.
— Ну что? — спросил я Мими.
— Можно мне поговорить с тобой наедине?
Я посмотрел на Гилда. Он сказал:
— Все что угодно, лишь бы с пользой.
Дороти тронула меня за руку.
— Ник, выслушайте сначала меня. Я… — Девушка замолчала. Все уставились на нее.
— Что? — спросил я.
— Я… мне надо поговорить с вами первой.
— Давай.
— Я имела в виду — наедине, — сказала Дороти.
Мими увлекла меня в свою спальню и тщательно прикрыла дверь. Я присел на кровать и закурил сигарету. Мими прислонилась спиной к двери и улыбалась мне очень нежно и доверчиво. Так длилось с полминуты.
Наконец Мими спросила:
— Ник, ведь я нравлюсь тебе? — А когда я ничего не ответил, она добавила: — Правда?
— Нет.
Мими засмеялась и отошла от двери.
— Ты хочешь сказать, что не одобряешь меня. — Она села на кровать рядом со мной. — Но ведь я нравлюсь тебе хотя бы настолько, чтобы ты помог мне?
— Это будет зависеть…
— От чего?
Раскрылась дверь, и вошла Дороти.
— Ник, мне надо…
Мими вскочила с кровати и встала перед дочерью, придвинувшись к ней чуть не вплотную.
— Убирайся отсюда, — процедила она сквозь зубы.
Дороти вздрогнула, но все же настояла на своем:
— Не пойду. Ты не заставишь меня…
Мими хлестнула ее по губам правой ладонью.
— Убирайся.
Дороти вскрикнула и прикрыла рот рукой. Пятясь, прижимая ладонь к губам, глядя широко раскрытыми глазами на Мими, она вышла из комнаты.
Мими опять прикрыла дверь. Я сказал:
— Как-нибудь тебе надо приехать к нам и оставить у нас свою маленькую, невинно отхлестанную дочь.
Казалось, Мими не слышит меня. Взгляд у нее был тяжелый, угрюмый, губы раскрыты в полуулыбке; когда она заговорила, голос звучал грубо и хрипло:
— Моя дочь влюблена в тебя.
— Ерунда.
— Она влюблена и ревнует тебя ко мне. Каждый раз, когда я подхожу к тебе ближе, чем на десять футов, с ней случается настоящий припадок. — Говорила Мими так, будто думала в этот момент о чем-то совсем другом.
— Ерунда. Может быть, у нее и осталось что-то от того пылкого чувства, которое она питала ко мне, когда ей было двенадцать лет от роду, но не больше.
Мими покачала головой.
— Ты не прав, но это не важно. — Она опять села рядом со мной. — Ты должен помочь мне выпутаться. Я…
— Ну конечно, — сказал я. — Ведь ты — нежный цветок, который нуждается в защите большого сильного мужчины.
— Что? — Мими махнула рукой в сторону двери, из которой вышла Дороти. — Конечно, ты не станешь… Я, конечно, не нежный цветок, да ты так никогда и не думал.
— Правильно, — согласился я.
— Ну, тогда… — сказала Мими, будто завершая беседу.
— Что тогда?
— Перестань так отвратительно кокетничать, — потребовала она. — Ты знаешь, о чем я говорю. Мы очень хорошо понимаем друг друга.
— Наоборот, это ты кокетничаешь с тех самых пор…
— Я знаю. Это была игра. А сейчас я не играю. Этот сукин сын поставил меня в дурацкое положение, Ник, просто в дурацкое, а теперь он сам угодил в беду и ждет, что я его выручу. — Мими положила руку мне на колено, и мне в кожу вонзились острые когти. — Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в то, что он лжет? Что об убийстве я не знаю ничего, кроме того, что уже рассказала?
— Наверное, сделать это не удастся, — медленно проговорил я. — Особенно теперь, когда Йоргенсен только и делает, что твердит про то, что ты мне рассказала несколько часов назад.
У Мими перехватило дыхание, ее ногти опять вонзились в меня.
— Ты им рассказал?
— Нет еще. — Я снял руку Мими со своего колена.
Она облегченно вздохнула.
— А уж сейчас ты, конечно, не станешь им рассказывать?
— Почему бы и нет?
— Потому что это ложь. И он врет, и я врала. Ничего у меня нет, совершенно ничего.
— Мы вернулись к тому, с чего начали, — сказал я, — и сейчас я верю тебе ровно настолько же. Мы ведь заключили соглашение? Верно? Ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого кокетства, никакой игры.