Леди Ю
Шрифт:
Описывая энтузиазм строителей, историк позже писал: «Каждый не только представлял, но и уверен был, что Екатеринослав сделается сосредоточением и силы, и богатства, и народного просвещения всего края, будет второй Рим, новые Афины».
В короткую эпоху украинской независимости после развала Российской империи в память о Запорожской Сечи Екатеринослав был переименован в Сечеслав. Гордое имя, впрочем, было самообманом. Ни в начале XX века, ни в конце XIX века Екатеринослав не был по-настоящему украинским городом, а Запорожская Сечь для его обитателей оставалась историей. Причем историей чужой.
Екатеринослав был детищем
Но по-настоящему «сосредоточением и силы, и богатства» родному городу Юлии Тимошенко предстояло стать на полвека позже, под другим именем и в другом государстве.
В 1922 году Украина была возвращена в объятия Москвы, в 1926-м Сечеслав становится Днепропетровском. А после войны начинается его истинный расцвет.
И дело даже не только в том, что здесь собраны предприятия советского военно-промышленного комплекса, тесно связанные между собой и подчиненные единому руководству. Таких городов в советской империи было немало, в том числе и на Украине: тот же Харьков. Однако именно Днепропетровск во второй половине ХХ века стал кузницей кадров для Политбюро ЦК КПСС. Выходцы из этих мест определяли лицо страны. Так называемая ленинская партия так называемой эпохи застоя 1960–1980-х – это прежде всего товарищи из Днепропетровска.
В народе их еще величали «днепропетровской мафией». Самые отчаянные на своих кухнях называли эту мафию также «брежневской» – в честь Леонида Ильича, генерального секретаря ЦК КПСС, родившегося в поселке Каменское в 35 км от Днепропетровска. В этом Каменском, переименованном вскоре в Днепродзержинск, в эпоху «большого террора» начнется политическая карьера Брежнева. Отсюда он будет переведен в Днепропетровск, где в 1938 году займет должность заведующего отделом агитации и пропаганды обкома партии. Здесь найдет сподвижников, которые будут сопровождать его до Кремля. А на склоне лет, увлекшись мемуарами, вспомнит молодость и начало пути.
Конечно, ни словом не упоминая ни о голодоморе, ни о терроре, золотые перья советской журналистики, писавшие за Брежнева его книги, коротко и дельно рассказывают о предвоенной атмосфере в стране. О неизбежности скорой войны: это чувство тогда испытывали все – и народ, и начальство. О директиве, пришедшей из Кремля в 1940 году: срочно перевести ряд предприятий Днепропетровска на выпуск военной техники. О шифровке, полученной в те же дни из Москвы: немедленно учредить должность секретаря обкома по оборонной промышленности. О том, как на эту ключевую в городе и республике должность товарищи единогласно назначили будущего генсека.
Именно военная промышленность и особое отношение Брежнева к родному городу сделали Днепропетровск гигантом советской индустрии. Наглухо закрытым для иностранцев панельно-бетонным монстром с миллионным населением. Стартовой площадкой для головокружительных партийных, гэбэшных и хозяйственных карьер.
В 70-е годы прошлого века Днепропетровск «переселится» в Кремль. В Политбюро и Секретариате ЦК, на постах председателя Совета Министров и шефа КГБ, среди их многочисленных заместителей, в креслах партийного руководителя Украины и министра внутренних дел, на должностях второго и третьего ряда – всюду будут выходцы из этого славного города. А если вспомнить, какое место в мире занимал тогда СССР и лично тов. Брежнев, лидер одной из двух сверхдержав, способных многократно стереть в порошок всю планету, то роль города Днепропетровска станет понятной каждому.
Этот провинциальный город излучал власть в масштабах страны и мира.
Брежнев любил свой город. Как многие «дорогие руководители», он был сентиментален, и его всегда тянуло к малой родине. Днепропетровцы тоже любили вождя – той слегка извращенной и двусмысленной любовью, какой жители нищей империи одаривают земляка, выбившегося в люди. Земляк про них тоже не забывал.
По всей стране граждане давились в очередях за колбасой. А в Днепропетровске колбаса иногда свободно лежала на прилавках и щедро вместе с иным разнообразным дефицитом распространялась в так называемых «заказах» среди тружеников оборонных предприятий. Рассказывают даже, что эту пресловутую колбасу, советский символ продовольственного благосостояния, днепропетровцы порой отправляли родственникам в Москву, хотя столица всегда снабжалась несравненно лучше провинции.
Однако в стране была напряженка не только с мясом. Не хватало предметов первой необходимости – обуви, одежды, бытовой техники, лекарств, туалетной бумаги. Любой мало-мальски нужный товар советским гражданам приходилось добывать, используя знакомства, переплачивая в два-три раза, унижаясь в магазинах перед продавцами.
По империи гулял анекдот. Вопрос: Сможет ли заяц добежать из города-героя Бреста до города-героя Москвы? Ответ: Не сможет. Он будет пойман и съеден в городе-герое Туле.
И все же в Днепропетровске было чуть-чуть побольше мяса и туалетной бумаги, чем в среднем по стране, поэтому город считался зажиточным. Цена этого относительного благополучия ни для кого не являлась секретом. Заботливая любовь генсека к своей малой родине объяснялась не только сентиментальностью. Город работал на ядерную войну.
В центре его глухо урчало главное ракетное производство страны. Завод «Южмаш» строился еще в бытность Брежнева первым секретарем Днепропетровского обкома. Основным видом его продукции стали баллистические и космические ракеты. На заводе были сконструированы и построены все ракеты серии SS, а также космические носители «Космос», «Интеркосмос», «Циклон-2», «Циклон-3» и «Зенит». Особой гордостью был уникальный ракетный комплекс – SS-18, который мог оснащаться несколькими ядерными боеголовками.
В Днепропетровске впервые в мире было поставлено на поток производство искусственных спутников Земли.
На «Южмаш» работали проектные институты, вузы, сотни предприятий-совместителей. Как и везде в стране, мирное производство было лишь побочной деятельностью военных гигантов. Кроме ракет, «Южмаш» выпускал тракторы, троллейбусы, оснащение для пищевой промышленности. А также велосипеды и зонтики.
В распоряжении директора ракетного гиганта находились собственный авиапарк, собственная ГАИ и собственная прокуратура. Выше его были только ЦК, предсовмин, ну и, разумеется, «сам». В конфликтах между градообразующим «Южмашем» и местным, а также киевским партийным начальством завод всегда побеждал.