Леди Ю
Шрифт:
Мало кто из советских людей встречал живых иностранцев в реальной жизни, особенно в Днепропетровске. Огромные туристические корабли проходили город ночью. Страна, помешанная на шпиономании, тщательно охраняла от нескромных взоров военные секреты «Южмаша». Тем реальней казались целлулоидные грезы в летнем кинотеатре «Весна».
Путевкой из Дома таксиста в безоблачную и прекрасную жизнь мог стать большой спорт. Увлечение теннисом и волейболом – это было в старших классах. А перед этим Юлю захватила спортивная гимнастика.
Гимнастикой она занималась страстно. Ясно, почему: именно этот вид спорта давал
Образцы были перед глазами и будоражили честолюбие. В первую очередь, конечно, Ольга Корбут, любимица всего Союза, прозванная журналистами «чудом с косичками». В восемь лет Корбут впервые вошла в спортивный зал. В школе была самой маленькой по росту. Ее триумф на мюнхенской Олимпиаде 1972 года – три золотых медали! – положил конец эпохе зрелых женщин-гимнасток. Вслед за Корбут на спортивные подмостки вышли дети – маленькие, хрупкие девочки с плоской грудью, с торчащими ключицами и ребрами, с тонкими куриными шеями и недоразвитыми подростковыми бедрами. У этих крошек не было ни капли страха, но была железная воля.
Смена эпох в гимнастике дала шанс и Юле, недовольной своим невысоким ростом. Советские гимнастки блистали по всему миру, собирая золотые медали на чемпионатах за границей и правительственные награды у себя на родине. Про закулисье олимпийского спорта – допинг, патологическое женское развитие, вызванное перенапряжением и травмами в детском возрасте, – тогда мало кто знал. Только десятилетия спустя, уже в Америке, Ольга Корбут расскажет о своем тренере, который избивал девочек, требуя от них спортивных достижений и принуждая к сексу.
Юля получила звание кандидата в мастера спорта и, казалось, вышла на финишную прямую, ведущую к успеху, когда на одной из тренировок упала с брусьев и сломала ключицу. Это была катастрофа: с мечтой о большом спорте пришлось расстаться. От гимнастики в ее жизни остались безупречная осанка и бешеная воля к победе. В одном из интервью Тимошенко сказала, что с тех пор всю жизнь живет как спортсмен, не боящийся перегрузок.
Институтов в жизни Юли было два. Сперва, по семейной традиции, она поступила на электротехнический факультет Горного института, который заканчивала тетя. Затем познакомилась с будущим мужем и, сдав 18 экзаменов и зачетов, перешла в престижный Днепропетровский университет на факультет экономики по специальности «экономическая кибернетика». После декретного отпуска продолжила учебу по другой специальности – «экономика труда». Этот выбор стал окончательным.
В студенческих преданиях сохранились рассказы о разбитых сердцах, о тайных влюбленностях и явных признаниях – и до, и после того, как она вышла замуж. Юля красиво и со вкусом одевалась. При этом почти не пользовалась косметикой, разумно демонстрируя окружающим свои природные данные. Однако красавицей Юля была строгой, расчетливой и разборчивой. Один долгие годы влюбленный в нее сокурсник не имел ни малейших шансов. Потому что происходил из бедной, простой семьи, объясняют однокурсницы. С мужчинами Юле всегда было проще, чем с женщинами.
А в повседневной жизни она была человеком легким и доброжелательным. Например, давала списывать конспекты перед экзаменами, что мало соответствовало представлениям о девушке-отличнице советских времен.
Родив дочь в 19 лет, она никогда не пыталась разжалобить преподавателей рассказами о том, как трудно одновременно учиться и воспитывать ребенка. В отличие от других мамаш, дочку в коляске на экзамен не привозила. Впрочем, и нужды в этом не было: студентка Тимошенко училась на сплошные пятерки. Экзамены сдавала с опережением: порой по два зачета за день. Особенно легко удавались ей профильные предметы – экономика и сопутствующие дисциплины.
Однокурсники вспоминают, что уже в те годы Юлия Тимошенко была человеком честолюбивым. Важнее пятерок в зачетной книжке для нее было отстоять собственную позицию. Спорила она и с друзьями, и с преподавателями по самым разным поводам – и всегда горячо, порой жестко, стремясь оставить за собой последнее слово. Другим способом самоутверждения было умение себя вести, общаясь с людьми малознакомыми. Тут преобладали сдержанность и молчаливость – быть может, из страха случайно сказать глупость и показаться смешной. Насмешек над собой она не выносила.
По сравнению с бурными постбрежневскими временами детство и юность Тимошенко маловыразительны. Что ж, сама эта эпоха была серой и тоскливой. Жизнь брежневских подданных была расписана на десятилетия вперед – от детского сада чуть ли не до могилы. Школа, институт, работа на малом окладе, повышение по службе, дача с шестью сотками земли, очередь на квартиру, еще одно повышение, потом, если повезет, получение квартиры в дальнем микрорайоне, третье повышение по службе, пенсия, внуки, варенье с собственного участка, вечный покой. Стабильность сводила с ума.
Если твои родители не принадлежали к партийно-хозяйственной элите и ты сам не был способным на все циником, то полжизни мог провести в очередях за продуктами.
Мужчинам было проще преодолевать тоску. Российский способ избывать печали сводился к пьянству в рабочее и нерабочее время. Женщинам было трудней. Естественная потребность в модной красивой одежде и нормальном доме для подавляющего большинства в течение десятилетий так и оставалась мечтой. Зато советские женщины были романтичны.
После гибели империи статистика зафиксировала катастрофическое падение рождаемости на всей территории бывшего Советского Союза. Да, люди утратили уверенность в завтрашнем дне, но дело было не только в этом. Отсутствие капиталистических соблазнов и скучное пропагандистское телевидение превратило Советский Союз в самую читающую страну в мире. А еще в страну, которую одновременно на всех ее одиннадцати часовых поясах лихорадило от любви. Страна ревновала, изменяла, прощала, разочаровывалась и вновь очаровывалась, ловила взгляды, потупляла глаза, назначала свидания, страстно целовалась в подъездах, по многу раз женилась и разводилась, беременела, делала аборты, вновь беременела и рожала детей. В «Чайке» Антон Павлович Чехов говорил о «пяти пудах любви». Количество любви в брежневском Союзе можно исчислять миллионами тонн и миллиардами кубометров, подобно выплавляемой стали и извлекаемому из сибирских недр природному газу, о чем бодро рапортовали газеты и телевидение.