Леди замка Уотервик

Соколова Надежда Игоревна

Уильям молча налил себе вторую рюмку, выпил снова и только потом мрачно произнес:

– Никто из нас не виноват, что проклятие выбрало тебя.

Проклятье выбрало, значит. Хорошая отговорка, Уил. И у тебя почти получилось. Если бы не дневник Алисии, я бы тебе даже поверила. Но увы, не в этот раз.

– Не виноват, – согласилась я. – В проклятии вообще никто не виноват. Оно само выбирает жертву. Такое может с каждым случиться. А вот когда я осталась без наследства после гибели Лортия, моего первого мужа, в этом кто был виноват? У меня

в ящичке комода лежало две золотых монеты, пять серебряных и десяток медных. Все остальное, включая немногочисленные семейные драгоценности, забрали вы, Уил. Та самая семья оставила меня нищей. И матушка потом горько плакалась в гостях у Анрис лорнт Парийской, своей заклятой подруги, что мне с зятем не повезло, умер практически сразу же и денег не оставил.

– Ложь… – начал было Уильям, посмотрел на мою ласковую улыбку и поинтересовался. – Кто тебе это сказал?

– Сама слышала, своими собственными ушами. Задержалась на несколько секунд перед дверьми после обеда – платье оправляла. И услышала. Каждое слово. Очень поучительно, знаешь ли. Помогает расставаться с девичьими грезами.

Уильям промолчал. Молча налил себе еще одну рюмку. Молча выпил. Я тоже молчала. Мне нечего было сказать. Денег им давать я не собиралась. Содержать их – тоже.

Уильям, видимо, осознавал, что бесплатная кормушка захлопнулась, и деньги на детей придется искать самому, потому что одну за другой опрокидывал в себя рюмки, даже не пытаясь закусывать. И довольно скоро уснул прямо в кресле.

Я же дождалась, пока из его спальни выйдет усталая повитуха, узнала, что с ребенком и матерью все в порядке, и только потом отправилась в свою спальню.

Рожала моя родственница не так уж и долго, всего четыре часа, по местным меркам, считай, мгновенно.

Я легла в постель за полночь и практически сразу же заснула. Спала без снов, проснулась утром, от шума за дверью. Кто-то ругался.

Зевая, я выбралась из постели и пошлепала по ковру к двери.

Открыла ее, выглянула в коридор.

Матушка о чем-то препиралась со старшей горничной.

– Алисия! – увидев меня, патетично воскликнула она, – твои слуги совершенно невоспитанные!

– И вам доброе утро, матушка, – я зевнула, прикрыв рот. – Что случилось?

– Она не дает мне собрать мои вещи!

Я посмотрела на старшую горничную, перевела взгляд на родственницу и сообщила:

– Ничего из вещей замка с вами не уедет, матушка.

Как и ожидалось, лицо теперь уже моей матушки покрылось красными пятнами. Вряд ли стыд. Скорее, досада.

Глава 7

Родственники уезжали после завтрака. Все, кроме Уильяма, его жены и их новорожденного ребенка. Девочка весом в четыре килограмма была, по словам повитухи, здоровой. Но вот Анастейша выглядела изможденной и обессиленной. И я пожалела их троих, оставила в гостях еще на два-три дня, пока моя родственница окончательно не поправится.

Остальные же родственники, набив животы, отправились

восвояси. Причем они меня настолько успели разозлить, что я сделала невероятную для этих мест вещь – приказала дворецкому с помощью магического амулета проверить вещи каждого перед тем, как выпускать его на улицу. Я стояла рядом с дворецким, и потому возмущений со стороны родни не последовало. Хоть каждый и пытался прожечь меня злобным взглядом, буквально испепелить на месте. Пусть их. Главное, что дворецкий хорошо потрудился. И амулет обнаружил то, что было спрятано.

Как я и ожидала, многие мои вещи оказались в сумках матушки и Селиры, моей сестрички, воспитывавшей пятерых детей от мужа, пьянчуги, игрока и казановы[2]. Граф Женрир лорнт Щанаский, смазливый худощавый банкрот, он не пропускал каждой юбки. И Алисия в своем дневнике утверждала, что Селира не раз не досчитывалась своих немногочисленных драгоценностей перед его очередным загулом. Как и остальные сестры, она, по ее мнению, неудачно вышла замуж. И теперь пыталась компенсировать это, выкрав несколько расписных тарелок из моего фарфорового сервиза. Матушка прямо горела желанием забрать на память о моем пятом муже несколько вязаных салфеток и пару серебряных ложечек.

Конечно, вещи были вытащены и возвращены на место под недовольное фырканье обеих женщин. И, конечно, мне было плевать, что они обо мне теперь подумают.

Наконец, входная дверь окончательно закрылась, и я смогла с облегчением выдохнуть, пусть и про себя. Практически все гости вопреки своему желанию отправились по домам. В своих личных колясках и каретах, естественно. У кого на что средств хватит. И теперь можно было больше не приказывать повару готовить сразу на уйму гостей. В замке, кроме меня, оставалось всего два взрослых аристократа, которых следовало постоянно кормить. Не так уж и много по сравнению с количеством уехавших родичей.

Уильям, стоявший неподалеку от меня в коридоре, повернулся и отправился к лестнице, ведущей на второй этаж, в господские комнаты.

Я, в отличие от него, зашла в обеденный зал и внимательно все там осмотрела. Не на предмет пропажи. Нет, я проверяла наличие и работоспособность магических амулетов, которые уберегут меня от всевозможных сглазов, порч и ядов. Небольшие каменные кругляши были спрятаны по углам обеденного зала и не видны постороннему взгляду. Сейчас они светили светло-голубым светом, а значит, были полностью заряжены и работоспособны.

Удостоверившись, что в ближайшее время в этой комнате мне точно ничего не грозит, я поднялась к себе.

И возле собственной спальни натолкнулась на Уильяма. Он ждал меня с решительным видом.

– Нам надо поговорить! – заявил он, не успела я дойти до двери.

Я лишь плечами пожала и кивнула на гостиную рядом.

– Заходи, поговорим.

Мы переступили порог той самой гостиной, в которой вчера вечером уже общались с Уильямом, уселись в те же кресла. И я вопросительно посмотрела на него.