Ледовые Корсары. Книга третья. Ледовая армия
Шрифт:
– Почему сразу не пришел, не признался? – спросил Фарри. – Что за дурацкая хитрость такая?
Тот стушевался.
– А?
– Потому что трус, – вдруг успокоился парень. Как-то даже приосанился, признавшись самому себе в собственной слабости и приняв ее. – Просто потому, что трус. Думал, что герой. Думал, что буду биться, как и все, а не смог. Спрятался. И когда там кто-то захрипел, когда его сюда затаскивали – не вышел. Подумал, что он и меня…
– Этого недостаточно. Повтори медленно, что случилось, – прервал его Три Гвоздя. – С самого начала.
Я отошел немного,
Горло сдавило от накатившего всхлипа, и я закашлялся, делая вид, что меня тошнит. Мы не были друзьями. Но когда-то шериф спас нас всех. Когда-то он изменил мою жизнь, пусть после и пожалел, наверное, об этом.
Я запоминал горечь и боль, которые уселись мне на плечи. Машинально, словно потом пригодятся.
* * *
Только после этого мне удалось помыться. Я с наслаждением смыл с себя вонь и грязь прошлого. Сидел в железной ванне, в облаках пара, и менялся. Очищался. Вода лилась из крана, и я с детским восторгом то закрывал трубу, отчего поток наливался силой, то отпускал руки, и радовался его свободном падению.
Когда я вышел в коридор, в чистой одежде, благоухающий – то даже поймал себя на беззаботной улыбке. Прошло меньше суток с того момента, как я напивался в кабаках Барроухельма. Сотни, а то и тысячи людей отправились кормить шаркунов за это время. А я радовался чистоте.
В каюту я вошел в своем обычном настроении. Фарри потянул носом, одобрительно кивнул и приказал собираться к капитану. Он не спросил, хочу ли я. Просто сказал, что мы туда идем. И это мне понравилось.
Мы сидели в рубке с видом на сверкающую льдом Пустыню, на огромном столе была раскинута карта, и ее ярко освещало солнце. За стеклом обзорного купола затаился мороз. Здесь все казалось таким домашним, таким теплым. Вдоль стен тянулись застекленные стеллажи с закрывающимися на ключ книжными полками. Мне безумно хотелось коснуться кованых замков в виде голов невообразимых рогатых монстров. Монокль любил все странное.
Я сдержался. Убрал руки за спину и просто смотрел, как блестят на солнце кожаные корешки увесистых талмудов. Здесь, должно быть, хорошо завтракать. Просыпаться, заваривать себе чаю с травами и, сидя на кресле, смотреть на то, как твой корабль побеждает Пустыню. Как в добрых сказках.
Да, месяцы жизни в городе-содружестве почти отвратили меня от зимы. От настоящей зимы. Бродячий город всегда сопровождает облако ледяной пыли. В нем нет такого покоя, как здесь. И в нем Пустыня кажется чем-то романтичным. Хотя вся поэтика стынет, стоит выйти на лед.
Я засмотрелся на горизонт, где встречался снег и невероятно синее небо. Чуть левее от нас шла линия черных столбов-путевиков, указывающих путь штурманам и капитанам. Там, снаружи, дул ветер и сдувал с заструг сверкающую порошу.
– Почему мы идем по тракту? – спросил я.
Монокль кашлянул, а Фарри посмотрел на меня очень странно. Я понял, что прервал их, и смутился.
– Просто… Если нас ловит Цитадель…
– Я знаю, что делаю, – очень тихо сказал капитан.
– Простите…
– Нам нужно найти точки соприкосновения, Фарриан, – продолжил Барри. – Ан Найт все уравновешивал, и меня это устраивало. Теперь придется договариваться. У нас ведь по-прежнему одна цель – дойти до Южного Круга и увидеть, что же там, все-таки, находится. Не ошибаюсь?
Фарри кивнул.
– Тогда оставь команду мне. В конце концов, ты для этого меня и нашел, чтобы я выполнил то, что умею делать хорошо? А если мне будут мешать, если будут рисовать команде вторую голову у капитана – кончится это плохо. Понимаешь? Мы можем общаться здесь, после всего. Можем обсуждать и даже спорить. Но все решения по команде должны исходить от меня.
– Ты про Гушлака? – догадался Фарри.
– Про него. Он из Навигаторства. Я взял его на замену нашим водным штурманам.
– Он струсил, а мы едем совсем-совсем не на прогулку. Что если он струсит еще раз? В самый важный момент?
– Многие трусят, – откинулся на спинку Барри Рубенс. – Я бы опасался тех, кто ничего не боится. Сейчас даже я боюсь. Фанатики подложили нам льда за шкирку.
Он ткнул пальцем в Пустыню.
– Это место и в мирное время опасно. Что теперь будет – страшно представить. И нам нужен каждый человек. Даже если он боится. Я всегда был вольным капитаном, Фарриан. Я видел много разных людей. Если ты сходу начнешь их сгибать – они сломаются. А его знания могут пригодиться. Пустить его под траки, так как он не настолько отважен, как бойцы штурмовой команды – это перевод людей. Оказаться в море без тех, кто обучен водной навигации, пусть даже и воды ни разу не видел, я бы не хотел. Он может быть полезен.
Фарри молчал. Он скрестил руки на груди и плотно сжал губы.
– Я понимаю, что ты молод. Горяч. Можешь натопить энги столько, что она от вспышки не согреет, а спалит все к собачьей матери. – Рубенс покачал головой. – Но давай командой буду заниматься я. У нас на борту кроме моих людей и твоей банды еще четыре десятка искателей приключений и целая группа из Клинков Восходящего Солнца.
– Клинки на борту? – я слышал про них. Проповедники в рыжих одеяниях встречались и в Барроухельме. Они бродили по кабакам и обещали пришествие тепла, если мы отвернемся от почитания Темного Бога.
Мой вопрос был не к месту, и совсем не ко времени.
– Да. Моего старого шамана сгрызла гниль Южного Круга, а новые все были слишком воздушны, чтобы на них рассчитывать. Тас Бур – идеальный вариант. Чтобы заполучить одного – нужно было взять всех.
– Шаман среди Клинков?
– Он довольно необычен, – развел руками Барри. Оперся о стол и поднялся, подошел к обзорному окну. Рубка чуть выдавалась над носом корабля, и поэтому казалось, будто он парит в воздухе надо льдами. – Ночью многие впервые увидели кровь. У меня были кое-какие деньги от общества Водных Путешествий, от твоей Лотереи, от пары меценатов, и я озаботился наймом профессионалов, но основная часть команды не солдаты. Ученые, инструментарии, просто искатели приключений.