Ледяная принцесса
Шрифт:
Эрика вдруг вспомнила о недавней встрече. Она рассказала, как Нелли внезапно появилась на поминках и как она посвятила почти все свое внимание Джулии.
— Я по-прежнему не понимаю, как это связано с заметкой, но что-то тут есть. Франсин, вместе с которой Алекс владела галереей, тоже думает, что Алекс хотела каким-то образом расплатиться с прошлым. Но ничего определенного она не знает. По-моему, все сходится. Ты можешь называть это женской интуицией или как тебе заблагорассудится, но я чувствую, что здесь есть связь.
Эрика немного смутилась, потому что она не сказала Патрику всей правды. Был еще один маленький, но очень приметный кусочек головоломки, который она скрыла. По меньшей мере до тех пор, пока не узнает больше.
— А какие у меня могут быть аргументы против женской интуиции. Вина еще хочешь?
— Да, спасибо. — Эрика огляделась вокруг. — Как у тебя здесь хорошо. Ты сам занимался обстановкой?
— Нет, я и пальцем не пошевелил. Карин в этом хорошо разбиралась.
— Карин, да. А что же у вас произошло?
— Ну, ничего нового. Все как обычно. Девушка встречает певца из модной группы, в крутом пиджаке. Девушка влюбляется. Девушка бросает своего мужа и сбегает к певцу.
— Да ты шутишь!
— К сожалению, нет. По крайней мере, не за понюшку табака продала меня. Она ушла к Лейфу Ларссену. Почитаемый и популярный певец в самом известном бохусландском эстрадном ансамбле «Леффес». Самые убойные кудри на всем западном побережье. Ну, ты знаешь: вейся, вейся, чубчик кучерявый, развевайся, чубчик, на ветру.
Эрика смотрела на Патрика большими глазами. Он улыбнулся:
— Да, я, конечно, немного перегибаю, но, в принципе, так и было.
— Но это так ужасно… Тебе пришлось очень нелегко.
— Я довольно долго жалел себя, но теперь все о'кей. Не то чтобы отлично, но вполне.
Эрика поменяла тему:
— Новость насчет беременности бабахнула, как бомба.
Она выжидательно посмотрела на Патрика, и у него возникло чувство, что за этой на первый взгляд обычной фразой скрывается что-то еще.
— Да, во всяком случае, получается так, что она не успела ошарашить своего мужа этим радостным известием.
Патрик ожидал продолжения. Какое-то время Эрика решала, стоит ли ей развивать эту тему. Затем сказала медленно, неуверенно и осторожно:
— Ее лучшая подруга говорит, что отец ребенка не Хенрик.
Патрик поднял бровь и присвистнул, но по-прежнему молчал в надежде получить от Эрики больше информации.
— Франсин рассказала, что Алекс встретила кого-то здесь, во Фьельбаке. И приезжала сюда одна каждые выходные, чтобы встречаться с ним. Франсин еще упомянула, что Алекс никогда не хотела ребенка от Хенрика, но с этим мужчиной все было по-другому. Она чувствовала себя счастливой оттого, что у нее будет ребенок. И поэтому Франсин — единственная из окружения Алекс, кто категорически утверждал, что Алекс не совершала самоубийства. Франсин говорила, что она видела Александру счастливой первый раз в жизни.
— А она знает что-нибудь о том, кто это может быть?
— Нет, ничего. Это была запретная область, Алекс туда никого не пускала.
— А как же муж принимал то, что Алекс без него катается во Фьельбаку каждые выходные? Он знал, что она с кем-то здесь встречается?
Патрик сделал еще один глоток вина и почувствовал, как его щеки начали гореть — от вина или, может, от близости Эрики.
— Да, это действительно был довольно необычный брак. Я встречалась с Хенриком в Гётеборге, и у меня создалось ощущение, что их жизни шли параллельно, как рельсы, которые редко пересекаются. Совершенно невозможно сказать, что он знал и чего не знал. Мы слишком мало знакомы. У этого малого лицо непроницаемое, как камень. И то, что он знает или чувствует, он предпочитает держать в себе. Человек такого типа иногда напоминает паровой котел: давление растет, растет, а потом в один прекрасный день — взрыв.
— А ты не думаешь, что именно так и могло случиться — какая-то капля переполнила чашу, и обманутый муж убил неверную жену? — предположил Патрик.
— Я не знаю, правда не знаю. Но думаю, что лучше мы выпьем сейчас еще немного вина или, по крайней мере, то, что осталось, и поговорим о чем-нибудь другом, а не об убийстве и внезапной смерти.
Он охотно согласился и поднял бокал, произнося тост. Они перебрались на диван и провели остаток вечера, неспешно разговаривая о том о сем. Эрика рассказывала о своей жизни, о неприятностях с домом и скорби по родителям. Он говорил о ярости и чувстве беспомощности после развода, о потерянности и одиночестве, когда он остался на бобах как раз в тот момент, когда почувствовал себя готовым иметь семью и детей, тогда, когда думал, что они состарятся вместе.
Даже тишина, когда они молчали, действовала на них умиротворяюще. И было что-то такое во взгляде Эрики, что Патрику пришлось взять себя в руки, чтобы не наклониться и не поцеловать ее. Он удержался, и взгляд этот больше не повторился.
Глава
03
Он смотрел, как ее выносят. Ему хотелось заорать, завизжать, броситься на ее бесчувственное тело. Обнять и удержать навеки.
Хотя теперь это была не она. Совсем не она.
Какой-то чужой мужик будет в ней колупаться и рыться, вскрыв ее тело. Какая она красивая, когда ее нет в ней. Никто и никогда, кроме него, не узнает, какая она тягостно-притягательная.
Для них она будет просто еще одним куском свежего мяса. Очередной регистрационный номер в отчете.
Почти неосознанно пальцы его левой руки коснулись ладони, вчера эта ладонь гладила ее руку. Он прижал ладонь к щеке и попытался почувствовать хоть что-нибудь похожее на ледяное прикосновение мертвой кожи своей любимой.
Он ничего не почувствовал, она исчезла. Вспышки фотоаппаратов раздавались то там, то здесь. Какие-то люди входили и выходили, сновали вокруг дома. Что они суетятся? В любом случае уже слишком поздно.
Его никто никогда не видел. Он был невидимкой. Он всегда был невидимкой.
Ничего не получилось или получилось… Она все же его увидела. Она всегда его видела. Он посмотрел в ее глаза, в ее замечательные голубые глаза, и попал в ловушку. А сейчас ничего не осталось, совсем ничего. Великая битва давно проиграна.
Он стоял в тени и смотрел, как они выносят куда-то его жизнь, покрытую желтым больничным одеялом. Когда долго катишься по дороге, можно приехать в тупик и выбора нет. Он всегда знал, что это время придет. Он тосковал по тому, чтобы ожидание наконец разрешилось.