Ледяная тюрьма
Шрифт:
Рита сказала:
— Через какой-то час все это приедается. Может, уйдем? — Они вышли на улицу. — Мы так и не поговорили о моей книге, а ведь вы именно этого хотели, правда? Мне любопытно услышать, что вы хотели мне сказать. Сейчас мы пойдем в гостиницу, есть такой отель неподалеку, «Георг Пятый». Там можно выпить шампанского и потолковать.
Он почувствовал замешательство. Непонятно как-то: чего она хочет. Знаки, которые она вроде бы подавала, смущали: концы с концами не состыковывались. Чего ради они потащились в этот якобы ковбойский салун? Неужто затем, чтобы чуть ли не сразу же смотаться от его
Миновав вестибюль «Георга Пятого», они подошли к шахте лифта. Когда она нажимала кнопку вызова, он спросил:
— Что, здесь тоже есть ресторан на крыше?
— Не знаю. Мы едем ко мне.
Его замешательство только возросло.
— Вы что же, решили не останавливаться в одной из тех обычных гостиниц, которые выделяют номера нам бесплатно? Я понимаю, что не в свое дело лезу, да и глупости, наверное, говорю, однако это же, должно быть, страшно дорого.
— Мне выдали кое-какую денежку за «Меняя завтрашний день». Могу я позволить себе кое-что раз в жизни? У меня здесь небольшой номер с видом на сад.
В ее комнате у постели стояло серебряное ведерко с толченым льдом, а в нем бутылка шампанского. Она указала на шампанское.
— "Моэ". Откройте, пожалуйста.
Он взялся за бутылку — и увидел на лице Риты гримасу.
— Этот звук льда, — вместо объяснения сказала она.
— И что в нем такого?
Она замялась.
— Прямо зубы ломит. Как железом по металлу или ногтями по школьной доске.
Но он тогда был до того настроен на ее волну, что понял: сказанное ею — неправда, или, точнее, не вся правда, а нахмурилась она потому, что хруст льда напомнил ей о чем-то очень неприятном. На какое-то мгновение ее взгляд стал совершенно отсутствующим, мыслями она унеслась куда-то очень далеко, и это-то погружение в память и свело ее брови на переносице.
— Лед уже здорово подтаял, — заметил Харри. — Когда это вы ухитрились заказать бутылку?
Выбираясь из тягостных воспоминаний, она переключила память на него и, когда ей удалось вновь сосредоточить все свое внимание на Харри, она опять ухмыльнулась.
— А я из дамской комнаты позвонила. В ресторане «Лаперуз».
Не в силах поверить происходящему, он выпалил:
— Вы что?! Вы соблазняете меня!
— Двадцатый век вот-вот кончится, знаете ли.
Пытаясь показать, что он способен посмеяться над собой, Харри сказал:
— Да, конечно, наверное, так оно и есть. То-то я смотрю, что иногда женщины в брюках попадаются.
— Вас это оскорбляет?
— Женщины в брюках?
— То, что я пробую вас завлечь. Не вывожу вас из себя этим?
— Святые небеса, нет.
— Я наглая, да? Нахальная такая...
— Да ничего подобного.
— По правде, ничего такого до сих пор я не вытворяла. Я имею в виду, что не в моих правилах вступать в близкие отношения с мужчиной после первого свидания. Не бывало такого.
— У меня тоже.
— После второго или третьего, если это имеет значение, тоже не случалось.
— У меня тоже.
— Но на этот раз все, по-моему, нормально, правда?
Он выпустил из рук
Весь остаток своего ученого слета они пропустили, проводя все время в постели. Даже еду в номер заказывать не хотелось. Они только разговаривали, любили друг друга и спали, словно накачавшись наркотиками.
Кто-то кричал. Он услышал свое имя.
Окаменев от холода, присыпанный снегом, Харри возвращался в действительность, пробуждаясь в неуютной своей постели от милых сердцу воспоминаний. Более или менее очнувшись, он поднял голову.
В заднем окне кабины снегохода он увидел уставившегося прямо на него Клода Жобера.
— Харри! Эй, Харри! — Голос едва-едва доходил до кузова, мешало стекло, выл ветер и работал мотор машины. — Гляди! Вперед! Огни!
Сначала до него не дошло, о чем это Клод толкует. Он окоченел, продрог и к тому же все еще пребывал половиной своего существа в номере роскошного парижского отеля. Потом он поднял глаза и увидел, что они движутся прямо на туманное желтое зарево, вспыхивающее какими-то искрами на падающих снежных хлопьях и лениво разливающееся слабыми отсветами по заснеженному льду. Харри поторопился вскочить и, хотя встал он только на колени, все равно, он изготовился к прыжку с прицепа в то самое мгновение, когда снегоход остановится.
Пит Джонсон вел снегоход по хорошо знакомому ровному ледяному плато, направляя машину к тому углублению, в котором стояли иглу. Вместо надувных куполов теперь лежали какие-то громадные блины, придавленные сверху здоровенными болванками льда. Но один снегоход был на ходу, мотор гудел, фары горели, а рядом стояли двое и махали руками.
В одном из полярников он узнал Риту.
Харри выскочил из прицепа, не дождавшись, пока снегоход остановится. Он упал в снег, кувыркнулся, вскочил на ноги и побежал ей навстречу.
— Харри!
Он схватил Риту и высоко, почти над головой, поднял на вытянутых руках, потом поставил ее на ноги, затем опустил свою снегозащитную маску, чтобы та не мешала говорить, но не смог вымолвить ни слова и только обнимал ее и прижимал к себе снова и снова.
И вот, наконец, дрогнувшим голосом, она спросила:
— Ты не ранен?
— Только кровь из носа шла.
— Больше ничего?
— А потом она перестала идти. Ты?
— Только перепугалась.
Он знал, что она всегда воюет со своими страхами перед снегом, льдом и холодом, и не переставал восхищаться ее неколебимой решимостью противиться своим фобиям и работать в том самом климате, который испытывает ее самым безжалостным образом.
— На этот раз у тебя на то были немалые основания, — сказал он. — Слушай, ты знаешь, что мы с тобой сделаем, когда выберемся с этой злосчастной горки?
Она помотала головой и сдвинула затянутые наледью очки на лоб, так, чтобы он видел ее милые зеленые глаза. Они были широко распахнуты и выражали любопытство и радость.
— В Париж поедем, — сообщил он ей.
Широко улыбаясь, она подхватила:
— В «Крейзи-Хорс-Салун».
— Отель «Георг Пятый».
— Номер с видом на сад.