Ледяная тюрьма

Кунц Дин Рей

23 ч. 49 мин.

Рита надеялась распрощаться со страхами, которые должны были улетучиться, как только она достигнет днища туннеля, а значит, избавится от всего этого льда по бокам. Но ледовый-то остров по-прежнему оставался, он висел над головой, да еще какой: высотой с семидесятиэтажный небоскреб, почти в полтора километра длиной, да что там небоскреб: несколько гигантских красавцев Манхэттена надо составить один на другой, чтобы получилось сравнимое по масштабам сооружение. Рита понимала, что айсберг — плавуч, что он легче воды, что он не станет тонуть, чтобы тяжестью своей пришпилить ее к океанскому дну, да и валиться на нее или падать на нее не будет, но ей было страшно подумать даже о висящей над нею ледяной горе, и она не смела глянуть вверх.

В «Ауди» было холодно, потому что двигатель машины не работал и печка, значит, тоже не

грела. Снег и три размозженных ветви дерева влезли на переднее сиденье через выдавленное ветровое стекло автомобиля и накрыли собой приборный щиток, а родителей Риты присыпав по пояс. Родители сидели в снегу и молчали, и были мертвы, и, чем больше времени проходило, тем яснее становилось Рите, что не доживет она в своем зимнем пальтишке до прихода спасателей. Освещение приборного щитка было включено, и потому в кабине «Ауди» темно не было; она различала за окном снег, снег со всех сторон, давящий на все окна; девочка она была умненькая, так что понимала, что глубина снежного покрова могла доходить метров до тридцати, слишком глубоко, чтобы она могла надеяться на себя — самой ей не выбраться, не прокопать такую глубину. А пока ее найдут спасатели, пройдет уйма времени. Стоило бы напялить на себя тяжелое пальто отца, и после задержки, после опасно долгого промедления, она постаралась ожесточиться и не принимать близко к сердцу все, что теперь перед ее глазами, и пробралась на переднее сиденье. Сосульки смерзшейся малиновой крови свисали из ушей и ноздрей отца, а в горле матери торчал сук ветки дерева, принесенной лавиной, — это зазубренное острие убило ее: лавина вдавила разбитую ветку в кабину, через дыру на месте выбитого ветрового стекла, а потом снег лишь еще немного надавил сзади. Лица у родителей посинели и посерели. Их широко раскрытые глаза побелели, потому что холод прихватил их изморозью. Сначала Рита долго-долго глядела на все это, а потом уже не могла она на это смотреть, но стала расковыривать снег, чтобы отодвинуться подальше от отца. Ей было только шесть лет, ребенком она слыла смышленым и для своего возраста сильным, но все же слишком уж она была тогда мала. Ей показалось, что стащить пальто с отца не удастся, потому что труп уже закоченел, а руки покойника остались в рукавах. Но выяснилось, что, ведя машину, отец сбросил пальто, оно было только накинуто на него. Сейчас мертвое тело отца сидело на пальто, навалившись на него окостеневшей спиной, и Рите, после многих подергиваний и подталкиваний, удалось с трудом вытащить из-под трупа столь ценную теплоизоляцию. Схватив свою добычу в охапку, она поползла назад, на заднее сиденье, где не было прокравшегося в кабину снега и где она, свернувшись калачиком, тщательно закуталась в похищенное у папы пальто. И стала ждать помощи. Она и голову засунула под полу пальто, сберегая так в этом своем укрытии не только тепло своего тела, но и свое дыхание, которое тоже ведь было теплым. Немного спустя, пригревшись под бархатной подкладкой, она заметила, что ее клонит в сон, и, пытаясь удержаться в состоянии бодрствования, она в воображении своем поплыла из холодной машины в куда более холодные края. Всякий раз, когда она вырывалась из объятий губительного сна, пытаясь сообразить, что с ней и где она, она чувствовала себя еще более вялой и разбитой, чем в прошлый раз, когда вот так же хотелось спать. Но она не забывала, что должна прислушиваться: вдруг кто-то спешит на помощь. Спустя какое-то время — какое именно, в точности она сказать не может, но ей показалось, что прошла вечность — она услышала вместо шагов спасателей шум какого-то перемещения на переднем сиденье: треск ломающегося льда — ее покойные папа и мама устали сидеть там и решили перебраться поближе к живой дочке. Небось им тоже захотелось уютного тепла под бархатной подкладкой большого и тяжелого зимнего пальто. Щелк: это хрустнула кровавая сосулька, вот она уже выпала из ноздри отца, потом еще одна. И еще треск: они лезут сюда, к ней. Жуткий треск ломающегося льда: они рвутся на заднее сиденье. Треск-треск-треск — хрустит лед... а вот и голос, шепчущий ее имя, знакомый голос шепчет ее имя? И холодная рука лезет под пальто: Рите-то тепло, вот этой руке и завидно стало, и она, эта рука, возжелала украсть тепло у Риты...

Кто-то к ней прикоснулся, и она закричала в ужасе, но этот ее вопль зато прогнал и «Ауди», и лавину, и прошлое, которому принадлежали автомобиль и снежный завал.

С одной стороны оказался Пит, с другого боку ее подхватил Франц. Ясное дело, она опять перестала двигаться, вот эти двое и поспешили на пару дотащить ее до палубы лодки, до которой оставались какие-то

считанные метры. Прямо по курсу — подлодка. Она увидела Харри, ухватившегося за мачту радиолокатора на крыле субмарины.

23 ч. 50 мин.

Харри с облегчением вздрогнул при виде Риты между Питом и Францем, и по всему его телу прошла дрожь вновь родившейся надежды.

Убедившись, что остальные шестеро уже возле него, Харри пошел, то ли вплавь, то ли ползком, вдоль крыла, потом спустился по коротенькой лесенке на мостик и просунулся мимо ряда кнехтов, выстроившегося спереди носовой надстройки над палубой. Слети он сейчас с лодки, и не так-то просто будет взобраться назад: скорость течения — девять узлов, так что вряд ли оно задаст его телу тот же курс, которым следует судно, растянувшееся на девяносто метров в длину.

Он воспринимал сейчас субмарину как космонавт, вышедший из своего корабля в открытый космос, иначе говоря, он держал в уме ту истину, что, хотя и налицо иллюзия незыблемости, на самом деле имеет место школьная задачка о двух физических телах: оба движутся на весьма значительных скоростях.

Очень осторожно, но, в то же время понимая, что нужно поторапливаться, Харри продолжал пробираться вдоль ряда кнехтов, отпуская руку, чтобы перенести ее на новое место, только убедившись, что вторая рука крепко вцепилась в очередной выступ надстройки на носу, и ища взглядом герметичный воздухонепроницаемый люк. Он знал, как должен выглядеть этот люк — Тимошенко все рассказал по радио.

23 ч. 51 мин.

Завыла сирена тревожной сигнализации. С экрана того видеотерминала, который занимал срединное место в ряду дисплеев, прямо над командным пунктом, пропали зеленые цифры и многомерные диаграммы. Вместо этого в поле экрана появились красные буквы:

ТРЕВОГА!

Горов ударил кулаком по клавише на консоли с надписью на ней:

ОТОБРАЖЕНИЕ.

Экран мгновенно очистился, а вой сирены стих. Затем проступили обычные зеленые буквы нового сообщения:

В НОСОВОМ ТОРПЕДНОМ ОТСЕКЕ НОМЕР ПЯТЬ ПОВРЕЖДЕНА ЗАСЛОНКА ЖЕРЛА. ОТСЕК ЗАПОЛНЕН ВОДОЙ, ДОХОДЯЩЕЙ ДО ЗАСЛОНКИ КАЗЕННОЙ ЧАСТИ.

— Вот он и подкрался! — произнес Жуков. Надо думать, торпедная установка № 5 подверглась воздействию закручивающего усилия во время столкновения со случайной льдиной. Крутящий момент деформировал обшивку, и вот теперь во внешней обшивке заслонка жерла дает течь.

Горов поспешил с ответом:

— Не выдержала только заслонка снаружи. Только дверца жерла. Заслонка казенной части пока цела. Вода в лодку не хлещет. Пока — да и не будет этого.

Моряк, следивший за сигнализацией на борту, сказал:

— Капитан, гости наши уже открыли верхний люк барокамеры.

— Мы справляемся, — сказал Горов всем членам экипажа, присутствовавшим в рубке управления. — Будь оно все неладно, если у нас ничего не выходит. Еще как выходит. Все идет как надо.

23 ч. 52 мин.

Кто-то с панели управления системами жизнеобеспечения подлодки разблокировал изнутри воздухозаборный люк спасательного патрубка на носу. Харри опустил глаза долу и поглядел в тесный, ярко освещенный, заполненный водой отсек. Как и предупреждал его лейтенант Тимошенко, отсек был такой маленький, что мог принять зараз только четырех водолазов — и тем не менее, хвастался лейтенант Тимошенко, эта спасательная камера «Ильи Погодина» была раза в два больше, чем на других подводных лодках.

Брайан, Клод, Рита и Джордж друг за другом забрались в круглое помещение и уселись на пол, опершись спинами о стенки камеры.

Харри выбрался из камеры и закрыл люк снаружи — так было проще, чем ждать, пока кто-то изнутри дернет за талреп, а потом еще и крутанет задвижку.

Теперь он мог поглядеть на светящийся циферблат своих часов.

23 ч. 53 мин.

Горов встревоженно глядел на шеренгу видеотерминалов.

— Спасательный патрубок готов, — сказал Жуков, повторив сообщение, услышанное им в наушниках. И сразу то же сообщение высветил экран одного из видеотерминалов.

— Займитесь водолазами, — приказал Горов.

23 ч. 54 мин.

В воздухозаборной камере Рита держалась за захваты в стене, а в это время мощные насосы удаляли воду из камеры. Они справились со своим заданием за полминуты. Хотя в камере воды не стало, она не торопилась снимать маску, но, как учили, продолжала дышать газовой смесью, поступающей из резервуара за спиной.

В полу, в самом центре, распахнулся люк. Из него выглянуло молодое лицо русского моряка. Матрос улыбался, только как-то робко, чуть ли не испуганно, и манил полярников к себе одним пальцем.