Ледяное пламя
Шрифт:
Правая дверь вела в аптеку, в которой, как в тысячах подобных американских аптек, косметики и средств для ухода за волосами было больше, чем лекарств. Однако на этом сходство заканчивалось. Вместо металлических или пластиковых полок вдоль стен тянулись стеллажи из благородного дерева, в глаза сразу бросался красивый прилавок из полированного гранита. В воздухе стоял аромат восковых свечей, конфет и табака, смешанный с запахом этилового спирта и валерианы.
Несмотря на ранний час, аптека уже работала, а ее хозяин возился с кассовым аппаратом. Холли догадалась, что высокий седой старик в накрахмаленном белоснежном халате и есть сам Корбет Хандал.
Аптекарь посмотрел на вошедших и расплылся в улыбке:
– Да неужто ко мне пожаловал Джим Айренхарт собственной персоной? Заходи, заходи, Джим. Почитай, три, а то и все четыре года, как тебя не видели в наших краях.
Они обменялись рукопожатием.
– Четыре года и четыре месяца, - подтвердил Джим. У него едва не вырвалось: "С тех пор как умер дед", но он так не сказал, хотя и сам не знал почему.
Протирая бумажной салфеткой прилавок, Корбет улыбнулся Холли и сказал:
– Я не знаю, кто вы, прекрасная незнакомка, но клянусь, что буду вечно благодарить Бога за то, что вы появились и озарили это серое утро.
Маленький Нью-Свенборг не мог желать лучшего аптекаря, чем Хандал. Он никогда не подчеркивал своей принадлежности к социальной верхушке города, и горожане любили его за доброту и веселый характер. Несмотря на его вечную манеру подтрунивать над посетителями, никто не сомневался, что старый Хандал знает свое дело до тонкостей и в надежности приготовленных им лекарств можно быть уверенным. Многие заходили, просто чтобы поздороваться и переброситься с ним парой слов. Старый аптекарь любил людей, и все тридцать три года его работы в аптеке они платили ему тем же.
Одним словом, более приятного человека трудно и представить, но Джим вдруг почувствовал в Хандале угрозу. Ему захотелось скорее уйти из аптеки, пока...
Что пока?
Пока Хандал не сказал что-нибудь такое, что он боится услышать. Похоже, в нем заговорил страх разоблачения.
Но чего ему бояться?
– Я невеста Джима, - представилась Холли, не обращая внимания на его удивление.
– Прими мои поздравления, Джим, - весело сказал аптекарь, подмигивая Холли.
– Везет же некоторым. Юная леди, надеюсь, вам известно, что настоящая фамилия Айренхартов - Айренхеды [2] . Они взяли себе новую, а жаль - старая лучше отвечала характеру этой семейки. Упрямцы, каких свет не видывал.
2
Железная голова.
– Джим решил покатать меня по городу, - сказала Холли.
– С годами люди становятся сентиментальными.
– Никогда не думал, что ты можешь соскучиться по Нью-Свенборгу, - нахмурившись, сказал Джиму аптекарь.
– Ты не слишком-то его жаловал.
– Вкусы меняются, - пожал плечами Джим.
– Рад это слышать.
– Хандал снова повернулся к Холли.
– После того как его дед с бабкой переехали в город, он зачастил сюда по вторникам и пятницам. По этим дням из Санта-Барбары привозили новые книги и журналы.
– Хандал отложил в сторону салфетку и стал поправлять стенд с жевательной резинкой, одноразовыми зажигалками и расческами.
– Джим тогда очень любил книги. А как сейчас, по-прежнему любишь читать?
– Люблю.
– Джим с растущим беспокойством ждал, что еще может сказать Хандал. Все попытки объяснить причину возникшего в нем страха ни к чему не привели.
– Припоминаю, что тебя интересовала только фантастика.
– Аптекарь пояснил Холли:
– Он тратил все карманные деньги на книжки о пришельцах и прочей чертовщине. Конечно, в те дни на два доллара в неделю можно было разгуляться - книжка-то стоила не дороже пятидесяти центов.
Джим испытал приступ боязни замкнутого пространства. Казалось, комната уменьшилась в размерах и превратилась в тесный склеп с толстыми стенами. Его неудержимо влекло на улицу.
"Он идет, - подумал он с тревогой.
– Враг идет".
– Возможно, Джим перенял этот интерес у своих родителей, - продолжал аптекарь.
– У родителей?
– нахмурилась Холли.
– Ну да, у родителей. Я не слишком-то хорошо знал Джеми, отца Джима, хотя мы учились в соседних классах. Не обижайся, Джим, но у твоего отца были весьма необычные увлечения. Впрочем, с тех пор столько воды утекло, что они теперь не кажутся такими странными, как в начале пятидесятых.
– Необычные увлечения?
– сказала Холли, стараясь не выдать волнения.
Джим огляделся по сторонам, спрашивая себя, откуда может появиться Враг и куда от него бежать. Он все еще находился на перепутье, решая, принять или отвергнуть теорию Холли, но наконец утвердился в мысли, что она ошибается. Враг - не внутри его, он, как и Друг, существует сам по себе. Враг - злой пришелец, который проникает куда захочет, и он идет, чтобы их убить.
– Когда я был еще мальчишкой, Джеми частенько захаживал к нам в аптеку - тогда здесь работал мой отец - и покупал старые журналы. Знаете, такие, на дешевой бумаге, с роботами и красотками на обложках. Любил поговорить о том, как однажды люди полетят на Луну. Многие тогда считали, что он чересчур зациклился на всей этой чертовщине, но, выходит, как раз он-то и оказался прав. Я нисколько не удивился, когда узнал, что он ушел из бухгалтеров, женился на артистке и подался в экстрасенсы.
– Экстрасенсы?
– Холли удивленно взглянула на Джима.
– Ты говорил, что твой отец был бухгалтером, а мама - артисткой.
– Они и были - он бухгалтером, а она артисткой до тех пор, пока не стали давать представления, - отозвался Джим.
Он совсем забыл о сеансах, которые устраивали его родители. Удивительно, но факт: все стены его кабинета в Лагуна-Нигель оклеены фотографиями их поездок, он смотрел на них каждый день, но у него совершенно вылетело из головы, что снимки сделаны во время гастролей.
Он стремительно приближается.
Ближе. Еще ближе.
Джим хотел предупредить Холли об опасности, но словно потерял дар речи.
Невидимая сила сковала язык и намертво стиснула челюсти.
Он идет.
Он не хочет, чтобы Холли догадалась о его приближении. Враг стремится захватить ее врасплох.
Покончив с уборкой стенда, Хандал сказал:
– Страшно подумать, что с ними случилось. Когда ты впервые приехал к деду, Джим, то был как бы не в себе. От тебя и двух слов нельзя было добиться.