Ледяное пламя
Шрифт:
— Надо будет посетить ювелира, — пробубнил Кристофер, заодно напомнив себе и о маленьком подарке, который он специально заказал для Алиты ко дню Люсиора. Украшение он намеривался отправить со следующим письмом к королю. О возвращении в столицу речи не шло. Арис настаивал на его присутствии в Вирентисе до тех пор, пока «жизнь в городе не наладится». Что конкретно он под этим подразумевал Кристофер не знал. Каждый раз отправляя очередной отчет, гвардеец надеялся, что в ответе будет приказ о его отзыве обратно.
— Я продолжу? — женщина поправила очки-половинки и вопросительно уставилась на посетителя.
— Прошу, — кивнул гвардеец, продолжив делать краткие пометки на пергаменте.
До дня Люсиора оставалась неделя, когда Кристофер забрал подарок из ювелирной лавки. По старой традиции в этот праздник влюбленные дарили друг другу вещи с изображением символа торжества — люциний (маленькие желтые цветочки, напоминающие клевер). Гвардейцу долго выбирать не пришлось. Идею ему преподнесла тетя. «Никогда не бывает много украшений. Подари ей брошь или заколку», — произнесла Лизетта за завтраком. И теперь, направляясь в Администрариум, он нес во внутреннем кармане прямоугольную коробочку. Внутри лежало украшение для волос, выполненное из золота в форме трех люциний и инкрустированное миниатюрными бриллиантами.
Ему предстояло присутствовать на утреннем собрании городского совета, но гвардеец думал лишь об Алите и письме, которое собирался написать к подарку.
Эти заседания совета только злили его. Время уходило на выслушивания бесконечного недовольства, ворчания и препирательства участников. А ведь так хотелось побыстрее очутиться в кабинете и взяться за письмо, часть которого Кристофер уже сочинил в уме.
К принцессе дракон привязался всей душой и не представлял очередного королевского послания без волнующего вложения. Драконица писала много, посвящая его в каждодневную рутину и собственные переживания. Её откровенность была приятна и, словно бальзам, проливалась на былые сердечные раны. Периодами он ловил себя на мысли, что стал слишком доверчив. Не совершал ли он глупости, слепо веря её словам? Но новое наполненное нежностью письмо в миг прогоняло возникшие сомнения.
В прилагаемом к подарку послании Кристофер просил прислать автопортрет. Он скучал, и пусть небольшой карандашный набросок напоминает ему черты лица Алиты.
Завершив дела в ратуше, гвардеец отправился домой. Впервые с момента прилета в Вирентис, Кристофер покинул кабинет мэра достаточно рано, чтобы успеть на ужин к родным. По дороге он купил так горячо любимую тетей перечную мяту, которую драконица использовала в кулинарии.
— Я не понимаю, о чем ты договорился с этим лекарем и почему мне придется лечь в госпиталь на неделю, — возмутилась Лизетта, попивая ароматный чай с малиной и мятой.
— Так надо. Твой глаз уже ничего не видит, — выдохнул Кристофер. Тетя уже который раз за последние две недели негодовала по поводу предстоящего лечения.
— Лиззи, если ты меня не слушаешь, послушай хоть племяша. Пойми, нам больно смотреть на твои глаза. Пожалуйста, прими заботу о себе и прекрати доводить нас своим недовольством, — спокойным голосом проговорил дядя. Так он каждый раз терпеливо отвечал на её выпады.
— Ну ты же знаешь! Мне не помочь, — отчеканила тетя, со стуком поставив фарфоровую кружку на блюдце.
— В любом случае нужно попытаться. Я уже договорился, — раздраженно ответил Кристофер, поднявшись с места.
— А вам, молодой человек, следовало взять увольнительный и отправиться в столицу, чтобы посетить бал, — выпалила тетя. — Как ты можешь оставлять даму одну на время проведения такого празднества? Вот женится кто другой на твоей принцессе.
— Лиззи, прекрати! — дядя строго глянул на супругу.
— Ладно, спокойной ночи, — вымученно улыбнулся гвардеец.
Кристофер направился в спальню, ощущая навалившуюся усталость. Он уже отправил Алите подарок, надеясь, что фельдъегерь нигде не задержится и драконица получит заколку до бала.
Брошенные тетушкой слова никак не шли из головы. Она была права, Кристофер так долго тянул с рапортом об увольнительной, надеясь, что его отзовут в столицу до праздника, что в конце стало просто неприличным бросать так все дела в Вирентесе на неделю. Здешние люди надеялись на его помощь, а Арис ждал результатов. Поэтому дракон так и не заставил себя заикнуться в докладах о желании посетить дворец в праздничный день. Гвардеец чувствовал себя скверно. А что, если принцесса изменилась? Прошел уже почти месяц с момента их расставания. Вдруг она больше не та скромница, которой он запомнил её. Что, если Алита стала походить на сестер? Стала сплетницей, как Ада, или грубой, как Аврора. Непрошенные мысли вились приставучим роем мух, нашептывая гадости о драконице. Силясь унять бесполезные переживания, Кристофер долго не мог заснуть.
Глава 31
— До бала осталось три дня. Сестренка, ты готова к танцевальному сумасшествию? — широко улыбаясь, проговорил Арис.
— Ну… — протянула Алита, поставив туфельки рядом с клетчатым покрывалом. Накануне прибытия важных гостей, брат решил устроить обещанный королеве пикник. Они расположились в саду, неподалеку от излюбленного принцессой места: пруда с плакучими ивами. Жаркий летний вечер так и манил окунуться в прохладу.
— А почему ты решил устроиться здесь, а не где-нибудь на горе или на берегу загородных прудов? Я слышала от Ады, что многие ходят на пикник туда. Там красиво, — договорив, принцесса уставилась на развеселившегося по неизвестной причине короля.
— Да ходят, но нам это не нужно… — покачал головой Арис, лукаво улыбаясь сестре. — Ты понимаешь, такие места избирают, чтобы уединиться особым образом.
— Ааа… — густо покраснев, Алита уставилась перед собой в одну точку.
— Что-то Вики не видать, а ведь вся заварушка ради неё, — дракон скрестил руки на груди и упёрся спиной в ствол ветвистого клена. Выпрямив ноги, он громко хрустнул коленным суставом. Из-за этого звука старшая из сестёр вздрогнула. — От долгого сидения когда-то переломанная нога даёт о себе знать, — пояснил он.
— Я не знала, что у тебя была сломана нога, — драконица устроилась поудобнее и отдернула край юбки. — А как?
— Да… со стула упал, — отмахнулся Арис.
— А как так можно упасть? — нахмурившись, спросила Алита.
— Сейчас поведаю, — улыбка брата стала ещё шире. — Лет пять мне тогда было… или шесть? Не помню, да и не суть важно. Я хотел нашему деду подрисовать на портрете усы. Портрет висел в обеденном зале. Я дождался ночи, выбрался из спальни. Даже помню, что прихватил с собой сонный порошок на случай, если кого встречу. Ну и отправился в зал, поставил стул, но не смог дотянуться. А обращаться я тогда не умел, да и в помещении этого не стоит делать. Тогда я выстроил из стульев целую пирамидку. Залез, но конструкция не выдержала, и я упал. Сколько же всего я услышал от деда наутро.