Ледяное сердце Северины
Шрифт:
На экране телефона появились цифры, и Александра невольно улыбнулась. Она не стала забивать номер Мешкова в память телефона, но в ее собственной памяти он почему-то запечатлелся накрепко. Обмануть себя не удалось.
– Александра, добрый вечер! Простите, что долго не давал о себе знать. Большие гастроли.
– Здравствуйте, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
– Я должен вам обед в каком-нибудь приличном месте.
– Разумеется, нет!
– Должен-должен! Это вопрос чести. Мне до сих пор стыдно за ту харчевню, в которой
– Всеволод, боюсь, наша встреча не совсем удобна.
– Чего это? Мы же не чужие люди.
От этих глупых слов у Александры вдруг потеплело на душе. Конечно же, они чужие люди, известный рокер и некогда влюбленная в него дурочка. Но так приятно слышать эту ложь…
– Да, мы работаем над одним проектом, – сказала она строго, – но это не предполагает совместных обедов.
– Тогда деловой завтрак, – нашелся Мешков, – даже звучит энергично и солидно. А?
Она засмеялась.
– Деловой завтрак, пожалуй, можно.
– Сами выберете заведение или позволите мне?
– Лучше вы, я нигде не бываю.
– Сейчас будет очень пошло, но я просто обязан спросить: какую кухню предпочитаете?
Александра растерялась:
– Собственную. А если серьезно, я ничего в этом не смыслю. На ваш вкус.
Договорились о встрече через два дня. Александра специально выговорила отсрочку, чтобы было время передумать и отказаться под благовидным предлогом. Но то ли предлог не нашелся, то ли ей сильно хотелось видеть Мешкова, в назначенный час она подъехала на патриархально тихую улочку возле бывшего киноцентра «Ленинград», одетая значительно тщательнее, чем это необходимо для делового завтрака.
С утра она сходила к своей парикмахерше, сделала укладку и легкий макияж. Деловой завтрак предполагал деловой же костюм, но Александре не захотелось надевать то убожество, в котором она когда-то сеяла разумное, доброе и вечное. Нет, в свое время ее костюм составлял предмет жгучей зависти коллег, но Александре казалось, он так пропитался учительской тоской и безысходностью, что она старалась его не надевать. Остальные ее нарядные вещи годились больше для вечеров, театров и гостей, в них она выглядела той, кем и была, состоятельной и праздной домохозяйкой, а так хотелось притвориться деловой женщиной!
Наконец, она выбрала строгое платье цвета маренго с рукавом в три четверти и слегка расклешенной юбкой. У нее были красивые икры, и совсем не хотелось убивать это совершенство ботильонами, поэтому Александра, несмотря на плохую погоду, решилась надеть туфли и поехать на такси. Немного подумала, не будет ли легкое норковое манто смотреться слишком вульгарно в это время дня и года, но потом решила, что не будет.
Выходя из дома, она решительно нравилась себе.
Пора заканчивать с этими тайнами и недомолвками, – думала она в такси, – и рассказать Вите, наконец, что его жена какая-никакая, а писательница. Иначе он узнает об этом самым причудливым образом, например, ему покажут ее книгу где-нибудь в гостях, и он увидит ее фото на обложке. Или хоть даже сегодня, застукают ее с Мешковым и донесут ему, что жена завела любовника. И ведь не возразишь ничего особенно! А так все
Несмотря на плохую погоду, Мешков ждал ее на улице. Она не спешила выходить из машины, разглядывала его высокую узкую фигуру в черных брюках и простом прямом полупальто из водоотталкивающей ткани, которые так любят мужчины средних лет и среднего достатка. На голове у него была самая прозаическая кепочка, так что заподозрить в этом унылом персонаже рокера Мешкова никому бы в голову не пришло.
При виде Александры лицо его осветилось искренней радостью, и она невольно улыбнулась в ответ.
Всеволод галантно распахнул перед ней неприметную дверь с очень сдержанной вывеской, но как только они вошли, сразу стало ясно, что это заведение из дорогих.
Александра подумала, не будет ли она смотреться здесь, как бедная родственница, но потом решила, что это неважно. Ее пригласили, она пришла, такая, как есть.
Метрдотель, двигающийся с грацией пантеры, проводил их к столику. Александра не стала брать тяжелую книгу меню, предоставив выбор своему спутнику. После недолгих размышлений Мешков заказал ей омлет с грибами, себе яичницу с беконом (завтрак же), рыбные рулетики и десерт с французским названием.
Пока ждали заказ, попивая воду с ломтиком лайма, он молча смотрел на нее и улыбался. Александра смущенно отводила глаза и, кажется, слегка покраснела, переживая совершенно забытое состояние юношеской стесненности, когда ты считаешь, будто любое сказанное тобой слово покажется собеседнику дикой глупостью, и вообще в его глазах ты выглядишь не как симпатичная девушка, а как картина Пикассо.
– Вы хотели обсудить со мной предстоящую работу в сериале? – сказала Александра и поморщилась, настолько тяжеловесно прозвучал вопрос.
– Можно и так сказать.
– Не уверена, что, если вы будете слушать мое мнение, это пойдет на пользу фильму.
– Почему?
– Видите ли, писатель пишет книгу, а съемочная группа создает свое собственное произведение на основании впечатлений о прочитанной книге. Понимаете? Возможно, это будет очень плохое произведение киноискусства, но если я начну вмешиваться, то в любом случае сделаю только хуже, поскольку нарушу его целостность.
– Согласен, – улыбнулся Мешков, – но тогда мне придется искать другой предлог для встреч с вами. А так сразу в голову ничего не приходит, кроме того, что вы мне очень понравились.
Александра засмеялась тем особым смехом, который должен дать понять кавалеру, что его признания приняты за пустой комплимент, но Всеволод смотрел на нее серьезно.
– Всеволод, я не думаю, что нам стоит встречаться дальше. Ну разве что на съемочной площадке или на презентации какой-нибудь, если меня пригласят. Я замужняя женщина, да и вашей жене эти встречи явно не придутся по душе.
– Я вдовец.
– Простите…
– Ничего.
Помолчали. Мешков сложил птичку из салфетки и протянул ей: