Ледяное сердце Северины
Шрифт:
Лида могла бы ей помочь, но Александра рассудила, что раз в свое время малодушно отстранилась от бед подруги, то нечего просить ее о поддержке сейчас.
Ну, а дочь уж тем более надо по возможности оградить от всей этой мерзости. Будем надеяться, местные новости до Камчатки не долетят.
Она вдруг остро почувствовала себя одинокой. Кажется, рядом муж, есть подруга детства, а поделиться не с кем.
Единственным человеком, которому она была интересна, неожиданно оказался Всеволод Мешков. Они целыми днями переписывались в социальной сети если Александра уходила
Тон их переписки был не совсем дружеским, но в то же время не настолько романтичным, чтобы Витя заподозрил ее в измене, ненароком прочтя сообщения. Собеседник сочувствовал, призывал сохранять присутствие духа, развлекал всякими смешными историями и стишками и слегка намекал на новую сугубо деловую встречу.
Ей импонировало, что рокер никак не выражал своего отношения к делу Виктора. Не порицал гневно врача-взяточника, но в то же время и не сочувствовал ему, обличая несовершенства нынешнего государственного устройства. Это было у него и в творчестве. Он обращался к человеку, к его душе, а не к политическому строю, как многие группы Ленинградского рок-клуба. Там был протест ради протеста, Мешков же поднимал другие темы, и поэтому остался интересен, в то время как большинство групп, гораздо более популярных, кануло в небытие.
Надо говорить, а не кричать, что тебе не дают говорить.
Александра зарегистрировалась в группе его фанатов и с теплым чувством читала их воспоминания о концертах Всеволода в зонах боевых действий, сообщения о его благотворительной деятельности и просто хорошие теплые слова, обращенные к рокеру.
Мешков нравился ей все больше и больше, даже если вынести за скобки детскую влюбленность. Все это казалось сказкой, сном, а то, что общение происходило с помощью сообщений, что она читала набранный текст, а не слышала голос, укрепляло иллюзию, что, может быть, это и не происходит на самом деле.
В этом была какая-то непонятная шутка судьбы, что человек, бывший ее кумиром в детстве, неожиданно появился сейчас. Александра подошла к книжной полке и взяла томик своего любимого писателя Вадима Шефнера, перелистала. Вот оно: «Очевидно, в детстве надо больше выдумывать – в наш трудный час выдуманные вещи и люди вспоминают нас и приходят на помощь».
– Сашуля, послушай меня, пожалуйста, и пойми правильно, – сказал Виктор за ужином.
– Господи, что еще случилось? Говори скорее, не пугай.
– Мой адвокат считает, что нам надо развестись.
– Что?
– Естественно, фиктивно, – Витя промокнул губы салфеткой и улыбнулся, – в нашей жизни не изменится абсолютно ничего.
– Витя, что за бред? Найди другого адвоката.
– Я с ним согласен. Дело, похоже, мы проиграем, и почти на сто процентов я получу штрафные санкции. Это очень крупные суммы.
– Плохо, но развод-то тут при чем?
– У нас с тобой удачная ситуация в том плане, что почти все записано на тебя.
Александра вздохнула. Действительно, и квартира, и дача, и даже машина считались ее собственностью, Витя не хотел привлекать внимание общества
– Сашуля, если мы разведемся, то гарантированно ничего не потеряем, – продолжал муж, – ну, присудят мне штраф пять миллионов и будут вычитать его из моей зарплаты пять миллионов лет. На мне числится бабушкина квартира, помнишь, где мы с тобой начинали жить, так ее отобрать нельзя, потому что это мое единственное жилье. А двадцать пять процентов от зарплаты мы как-нибудь переживем, верно?
– Но я не хочу с тобой разводиться, Витя! Давай лучше выплатим штраф! Продадим дачу, черт с ней! Я ее очень люблю, но если другого выхода нет, надо смириться. И ты не будешь никому должен.
– Сашуля, дачу мы хорошо не продадим. Место не престижное.
– Тогда бабушкину квартиру.
– Слушай, но это же несправедливо. Что бы там ни говорили, я считаю, что честно заработал все, что у нас есть. Я – хирург мирового уровня, между прочим.
– Я с этим не спорю.
Виктор поморщился:
– Давай без нравоучений, ладно? Одна маленькая формальность, и все останется при нас в любом исходе дела. Фактически ничего не изменится, о разводе никто не будет знать, кроме нас и службы судебных приставов. А как только все утрясется, мы тут же снова зарегистрируем брак. Это будет даже романтично. Можно свадебное путешествие устроить.
Она покачала головой:
– Мне наш брак дороже денег.
– Саша!!! – Виктор начал раздражаться. – Я же не предлагаю тебе разойтись по-настоящему! Это будет всего лишь бумажка, которая ничего не значит для нас с тобой. Я – твой муж и останусь им, пока жив, в этом можешь не сомневаться. Но зачем мы должны отдавать почти все, что нажили, государству, которое не дает человеку нормально заработать? Не хочешь думать о нас, подумай о Кате! У нас с тобой она одна, а если у нее будет много деток? Надо что-то оставить нашим потомкам, как считаешь?
– Ну да, ты прав. Но если бы ты знал, как мне не хочется этого делать, Витя! Сам подумай, только я оправилась от твоей измены, как вдруг развод! Это значит, я буду жить, как на горячей сковородке, зная, что ты в любую секунду можешь уйти и больше никогда не вернуться. Сказать, все, Сашуля, пока, не звони мне больше.
Витя засмеялся и обнял ее. Он прижимал Александру к себе и говорил, что она самый близкий человек, и он не мыслит жизни без нее. Что сама идея делить судьбу с кем-то другим представляется ему абсурдной. И когда он дал слабину, это только усилило его любовь к жене.
– Если тебе это слишком тяжело, то не будем, – сказал он, – поборемся другими методами. Продадим, действительно, квартиру…
Она не спала всю ночь. Вставала, стараясь не потревожить Витю, сидела в кухне, пила чай, бездумно лазала в интернете, сама не зная, что хочет там найти.
С другой стороны, отказываясь дать ему фиктивный развод, она показывает, что не доверяет мужу и считает, что его удерживает возле нее только штамп в паспорте, а вовсе не любовь или хотя бы душевная привязанность.