Ледяное сердце
Шрифт:
— Она просто злюка, — сказала Петра. — Я знаю, что вы говорите правду. — Девайна Мур хлюпала носом и смотрела в пол. — Вы действительно помогаете мне, мисс Мур. И я благодарна вам за это.
— Не сажайте меня, пожалуйста! — взмолилась Мур.
— Зачем мне вас сажать? Мур ударила себя по лодыжке.
— Я иногда занимаюсь проституцией. Это грех, и я не хочу грешить, но иногда делаю это.
— Это ваше личное дело, мисс Мур. Я из отдела убийств, а не из отдела нравов.
— Кого убили?
— Эрну.
— Да, —
Он сказала это так, словно подобное подтверждение укрепляло доверие к ней. Девайна заморгала, почесала голову и указала на фотографию Шулля:
— Это он пришил Эрну?
— Возможно. Где вы видели его и Эрну?
— Ммм… ммм… это было в Хайленде.
— В Хайленде. Где именно?
— Сансет.
— К северу или к югу от Сансет?
— Вот здесь. — Девайна прижала руку к груди, и Петра решила, что речь идет о юге. Еще две попытки уточнить место успеха не имели. Как бы там ни было, и Хайленд, и Сансет не противоречили имеющимся сведениям. Оба располагались поблизости от доктора Эрны, Ханны Голд.
— Что они делали, мисс Мур?
— Разговаривали.
— Сердито?
— Ну, просто говорили. Вы спрашиваете это потому, что он пришил Эрну?
— Возможно. Что еще вы можете рассказать о нем, мисс Мур?
— Это все. — Девайна перекрестилась. — Он пришил Эрну. Он грешник.
Петра вернулась в участок в четыре утра. Стол Шталя был свободен: он все еще работал, хотя начал с наступлением темноты. Сидел там все эти долгие часы. Необычайно работоспособный парень. Это уж точно.
Она проверила автоответчик. Шталь не звонил. Он не звонил никогда.
Это означало, что ничего нового нет. Как реагировал Шталь на эти бесплодные усилия?
Петра полагала, что желание Шталя изображать статую делает его превосходным партнером. Как пошла бы работа, если бы пришлось расследовать дела, требующие действий в составе бригады, можно только догадываться… незачем размышлять об этом. Нужно сосредоточиться на том, что есть здесь и сейчас.
Четыре утра — время, когда беспокоить коллегу нельзя, и она позвонила Майло на работу и оставила там сообщение. Петра знала, что он скорее всего разбудит ее, придя на службу. Ей хотелось сообщить ему, что Шулль, частый посетитель «Змеючника», любил заглядывать за кулисы.
Петру мучила жажда. Она встала, налила себе отвратительного кофе и выпила, стоя в углу комнаты детективов и думая о Шулле.
Обычная ночная сцена в голливудском фильме.
Профессор.
Очень плохо, что ни один вышибала не подтвердил, что Шулль находился там во время убийства Беби-Боя. Может, еще раз просмотреть список свидетелей, провести более серьезный повторный опрос и показать фотографию? Вдруг кто-то вспомнит его.
Да, так она и сделает. Скука невыносимая. Сама суть работы
Поскольку за Шуллем следят, можно подождать до завтра. Петра устала до изнеможения. Принять бы сейчас душ, растянуться на кровати и забыться на несколько часов без сновидений. Так зачем же она злоупотребляет кофеином?
Выплеснув мутные помои, Петра вернулась к своему столу, взяла пальто. Еще немного постояла, пытаясь представить, как это происходило между Шуллем и Беби-Боем.
Шулль оплачивает свое прикрытие, заказывает много напитков, чтобы стол в приятном темном дальнем углу оставался за ним. Смотрит представление, наблюдает, слушает.
Аплодирует.
Рукоплещет больше себе, чем Беби-Бою.
Беби-Бой заканчивает свои первые песни и покидает сцену. Шулль наблюдал за ним и раньше и знает, что Беби-Бой обычно выходит покурить через черный ход в переулок.
Шулль сидит еще немного, посасывает коктейль, планирует, убеждается, что никто не видит, как он осторожно выскальзывает из клуба.
Линус Брофи говорил, что на убийце было длинное темное пальто. Шулль надевал только черное, совершая свои ночные вылазки.
Под свободным черным пальто легко спрятать большой острый нож.
Подготовившись, Шулль выходит в переулок, прячется в тени.
Выжидает.
Выходит Беби-Бой, закуривает. Шулль смотрит на него, не спешит.
Наслаждается моментом.
Наконец подходит к Беби-Бою. Он не знает, что Брофи видит его, но присутствие алкаша в данном случае не имеет значения.
Беби-Бой ничего не подозревает. Милый разгоряченный парень. Он привык к восторгам фанатов, и вот один из них приближается к нему. Поведение Шулля не выдает его умысла: широкая улыбка, комплименты истинного поклонника.
Профессор. Вызывает к себе доверие, как и у многих других артистов. Никто из них не знал, что настоящим-то артистом он считает именно себя.
Неудачник в жизни, Шулль убежден, что он легендарная личность. Как сказал Алекс, это «психологический каннибализм».
Не удается кого-то переиграть, нужно его сожрать.
Петра вздрогнула.
Беби-Бой, доверчивый, наивный, отвечает на улыбку улыбкой.
Оба улыбаются и тогда, когда Шулль вонзает свой нож.
Петра надела пальто и ушла.
Вернувшись домой, она прослушала на автоответчике сообщение Майло: «Позвони мне, я уже встал». Она дозвонилась к нему на сотовый.
— Ты встаешь поздновато.
— Плохие мальчики не спят, почему же должен спать я? Что нового?
Петра доложила ему о ходе расследования.
— Хорошая работа, очень хорошая. Мы близки к завершению.
— То есть?
— Ты заслужила право закрыть глазки, а я буду в суде завтра к девяти часам и выясню, не подобрел ли судья Дэвисон.
— Дай мне знать.