Шрифт:
========== В путь-дорогу ==========
Преклоняясь перед правителями Эквестрии, Голден Лаурель всё равно исподлобья взирала на принцессу Селестию, не в силах отвести свой столь непочтительно-пристальный взгляд. Она видела солнечную повелительницу солнца во время битвы с Сомброй, тысячу лет назад, но время как будто было не властно над этой кобылицей, словно и для неё целое тысячелетие миновало одним бесконечно долгим мигом. Даже её сестра Луна изменилась — она не только стала выше и крупнее, но и в глазах её появилась какая-то странная печаль… Но Селестия оставалась всё такой же, и в голосе её звучало всё то же солнечное тепло:
– Встань и выслушай меня, Голден.
Кобылка послушно встала на все четыре копыта и приготовилась слушать. А Селестия устремила свой взгляд куда-то далеко-далеко…
– Это очень печальная, но правдивая история. Когда-то давно, один юный единорог всерьёз увлёкся чёрной магией. Несмотря на запреты своей матери, которая любила его как родного сына, хотя он и был найден ею в холодных снегах Севера, юный единорог пробрался в ту часть королевской библиотеки, которая хранила в себе по-настоящему тёмную материю. Случайно прочитав одно заклинание, единорог польстился новыми возможностями, возжелал величия и славы — и вызвал тьму, которую был не в силах преодолеть. Она пробудила в нём дремавшую злобу, тёмную магию, заложенную его собратьями из расы умбр.
Голден замерла, задержав дыхание. То, о чём говорила Селестия, было ей хорошо знакомо, потому что являлось частью её жизни… Или жизни того, кого она когда-то любила… Так вот зачем Селестия вызвала её в Кантерлот, вот почему Ми Аморе Каденция прислала для неё карету с пегасами, сразу же отправив к своей тёте! Но дальнейшие слова Селестии заставили кобылку окончательно потерять связь с реальностью — то, о чём она говорила, было известно только двум пони на свете. Самой Голден и…. Королю Сомбре.
– Но юный единорог понимал, насколько опасно то чудовище, которое он породил. Он был влюблён, и больше всего на свете боялся потерять свою любовь, а потому решился выступить против заложенного в нём зла. На льду замёрзшего озера единорог поцеловал ту, которой принадлежало его сердце, и вышел на бой с судьбой. Увы, но зло было слишком сильно. После недолгой битвы лёд треснул под их копытами и зло поглотило нашего героя, превратив его в настоящего монстра…
– Нет!
– воскликнула Голден.
– Вы не можете этого знать!
– И тогда монстр отправился в королевский дворец, - неумолимо продолжала кобылица.
– Но, видимо, добро ещё жило в нём. И вместо того, чтобы убить свою приёмную мать, королеву Аморе, он обратил её в камень, а её дочь-пегаса изгнал прочь. Свой народ король превратил в рабов, вынужденных работать в шахтах ради добычи тёмных кристаллов, с помощью которых он надеялся освободить своих собратьев…
– Нет… Вы… Вы не можете…
– …А свою бывшую любовь безумец заковал в цепи и держал для себя, утоляя свои самые тёмные желания…
– Хватит! Принцесса, прошу вас, хватит!
Голден сама испугалась этого крика и поспешно прижала копытце ко рту. В зал ворвались двое стражей с копьями наперевес, но принцесса Луна взмахом копыта заставила их выйти. Селестия же внимательно посмотрела на кристальную пони и её рог вспыхнул. Голден изменилась - её необычайная сиренево-фиолетовая грива стала полупрозрачной, как и её светло-голубая шёрстка, а затем всё снова вернулось на свои места.
– Так ты и вправду любишь его? До сих пор? После всего того, что он натворил?
– строго спросила солнечная принцесса.
Голден опустила голову и закрыла глаза. Слёзы побежали по её щекам, падая на пол тронного зала, но когда кобыла снова посмотрела на принцессу, кроме боли и слёз в её глазах сверкало яркое пламя. Она не могла солгать Селестии. И, жмурясь от душевных мук, она твёрдо сказала:
– Я ненавижу то, чем он стал. Но я люблю то, чем он был когда-то.
– Хорошо, - размеренно произнесла Луна.
– Мы вызвали тебя не для того, чтобы сыпать соль на старые раны. Короля Сомбры больше нет, но… Но сам Сомбра ещё жив. И только от тебя зависит, исчезнет ли он навсегда или получит новый шанс. Шанс всё исправить.
Кобылка подняла заплаканную мордашку.
– Вы шутите?
– Я похожа на шутницу?!
– гневно спросила повелительница ночи и Голден даже попятилась от неожиданности.
– Король Сомбра совершил много злых деяний, и чтобы исправить их, ему предстоит множество испытаний, с которыми он не справится в одиночку! И никто на этом свете не сможет ему помочь, кроме тебя — той, кому он был когда-то предан всем своим ещё светлым сердцем!
– Сейчас Сомбра находится на Холодном Севере, - продолжала за сестру Селестия.
– Он практически лишён всех своих сил, но зло ещё живёт в нём, точно так же, как когда-то в теле короля Сомбры тлела искорка добра. И если зло вырвется вновь, - она вздохнула.
– Я буду вынуждена уничтожить его в третий раз, но теперь уже окончательно. И это будет не смерть в её естественном проявлении, это будет именно уничтожение. Его дух не попадёт ни в Астрал, ни в Тартар, нет, он просто перестанет существовать.
– Но что я могу?
– Я сохранила жизнь Сомбры не только благодаря твоей привязанности к нему, хотя она и сыграла некоторую роль. Дело в том, что Сомбра обратил королеву Аморе в камень, а её обломки разметал по Эквестрии. Мы нашли почти все… Почти.
Пол под копытами Голден засветился и кобылка поспешно отскочила в сторону. Прямо из плит тронного зала поднялся памятник… Нет, не памятник, а обращённая в камень аликорнша, застывшая с маской ужаса на мордашке. В груди её не хватало небольшого фигурного кусочка — прямо на месте сердца и как раз той формы, что рисуют влюблённые друг в друга кобылки и жеребцы.
– Только собрав все осколки воедино мы сможем применить освобождающее заклинание и вернуть Аморе!
– заявила Селестия.
– И только Сомбра может преодолеть собственные ловушки и пройти через лёд и огонь, чтобы вернуть её! Но, как я уже сказала, одному ему не справиться. Ты должна будешь помочь ему возвратить не только Аморе, но и его собственную судьбу!
– Но как я сделаю это, принцесса? Я ведь самая обычная пони, даже не единорог!
Селестия и Луна переглянулись, и на их мордашках появились улыбки, заставившие переставшую хныкать кобылку смущённо прижать ушки. Затем Селестия оборотилась к кристальной пони и её слова лучами восходящего солнца согрели Голден.