Ледяной город

Фарроу Джон

Норрис повернулся и в упор уставился на Санк-Марса.

— Допустим, я скажу вам, что Гиттеридж меня устраивает. Если вы не станете его преследовать за взрыв Каплонского, то вы обязаны и мне не предъявлять претензий по поводу банкира. Мы оба знаем, что вы не сможете повесить этот взрыв на меня, но мне совсем не хочется, чтобы у знаменитого Санк-Марса были ко мне какие-то претензии.

— На это я мог бы закрыть глаза, — согласился Санк-Марс, хотя это одолжение он не собирался оказывать, не получив для себя определенных уступок взамен. — Но вы будете

мне сообщать ваши координаты каждый раз, снова приезжая в эту страну. Я имею в виду не город, а всю Канаду. Если я не буду знать, где вы находитесь, я начну вас разыскивать, чтобы установить, чем вы занимаетесь. Если так случится, что вы въедете в страну, не сообщив мне об этом, я буду пристально за вами наблюдать.

— Здесь мы сталкиваемся еще с одной проблемой. — Норрис в четвертый раз за время их разговора взглянул на часы — Санк-Марс считал.

— В чем она состоит?

— Операция должна оставаться секретной. Никаких слухов. Никакой прессы. Никаких спекуляций о связях с ЦРУ.

То, что требовал Норрис — гробовое молчание и полная секретность, — подразумевалось само собой.

— Я не волшебник, но сделаю все, что в моих силах. Так мы договорились, господин Норрис?

Селвин Норрис прекрасно понимал, что торопиться при заключении соглашения с этим человеком не следует.

— Пока нет, — ответил он. — У меня еще есть сомнения по поводу Гиттериджа. Все, о чем вы говорили, лишь предположения. Есть вероятность, что в тот момент, когда внедренная к «Ангелам» девушка от них уйдет, Гиттеридж станет их следующей мишенью, независимо от высказанных вами соображений. Не все, что они делают, поддается логическому объяснению. Царь стремится установить здесь такой порядок, при котором любой скомпрометировавший их человек умирает. Никакой пощады. Он здесь закладывает принципиальные основы. Не думаю, что в случае с Гиттериджем он сделает исключение. Наоборот. Полагаю, что у него нет причин проявлять снисходительность.

Санк-Марс легонько ударил кулаком по раскрытой ладони и чуть повысил голос. Норрис знал про кличку русского — Царь. Это значило, что он откуда-то получал информацию, которой располагали «Росомахи».

— Как бы то ни было, вам нужно уяснить следующее. Молодая женщина находится в опасности. Прокол со злокачественным смещением сильно осложнил ее положение. Вы торгуетесь, сэр, не от силы вашей позиции.

— Как мы уже с вами говорили, она проходит обряд инициации. Если девушка пройдет испытание до конца, она станет одной из них. Я полагаю, что ваш осведомитель, находящийся там, не станет ее сдавать.

Угроза, прозвучавшая в словах о том, что девушке предстоит пройти испытание, насторожила Санк-Марса. Он дрогнул. Даже в ходе самых искусных и продуманных переговоров могут возникнуть обстоятельства, при которых становятся приемлемыми отчаянные меры.

— Господин Норрис, хотите услышать мое последнее предложение? У нас есть один из старших офицеров, которого я готов предложить в обмен. Если Гиттериджа взорвут, я дам вам этого полицейского. Вы сможете его использовать как двойного агента. Выбора у него не будет. Он станет делать то, что ему скажут, независимо от того, кто будет говорить.

— Лапьер меня не интересует, Эмиль, — сказал ему Норрис. — Он необузданный человек, пропащая душа.

«Норрис знал об Андре. От Артиняна?»

— Берите выше. Лапьеру до него далеко. Совершенно разложившаяся и скомпрометировавшая себя личность.

От этой новости у Норриса заблестели глаза.

— В таком случае мы почти договорились. Осталось только изменить некоторые положения.

— Как это так?

— Мне надо, чтобы этот высокий чин был включен в наш договор вместе с Гиттериджем или, в крайнем случае, без него. Я не хочу получить к нему доступ лишь в том случае, если с Гиттериджем что-то случится.

Норрис был вполне удовлетворен. Он получил больше того, на что рассчитывал, больше, как он полагал, чем Санк-Марс изначально собирался ему предложить. Главное, чего он хотел добиться от этих переговоров, была гарантия его собственной безнаказанности, причем это было важно не только лично для него, но и для той организации, которую он представлял, поскольку она не могла позволить себе роскоши быть раскрытой ни властями, ни их общими врагами.

Санк-Марс решил перейти к главному — ему надо было спасти офицера полиции, которого хотели взорвать бандиты.

— Почему, господин Норрис, вы сказали, что времени осталось в обрез?

— Потому что это происходит именно сейчас, Эмиль. Ее зовут Джулия. Она должна подложить бомбу сегодня. Если мы с вами договорились, можете заняться ее освобождением.

— Они хотят взорвать полицейского?

Норрис кивнул.

— Где? Кого? Расскажите мне все прямо сейчас!

— Так мы с вами договорились, Эмиль?

— Еще я могу сдать вам Царя, — сказал ему Санк-Марс.

Новость очень удивила Селвина Норриса.

— Как?

— Ему делали операцию на сердце. По всей вероятности, ему ее делали по эту сторону Атлантики, в Штатах — на вашей территории. Я могу назвать вам время и место его следующего визита к врачу. Мы выследили его по татуировке в форме звезды на груди. Ни один кардиохирург не смог бы ее забыть.

— Я так понял, Эмиль, вы мне только что его сдали.

— Имейте в виду, что каждый звонок, который вы делаете, может дойти не только до тех, кому он адресован. Начните с самых известных в Америке специалистов. Это быстро приведет вас к цели.

— Вы понимаете, что вы делаете? — спросил Норрис. Он встряхнул головой, как будто до него вдруг дошло. — Конечно, вы понимаете. Черт, мы живем в суровом мире, Эмиль.

Санк-Марс дал ему сведения, в результате которых произойдет убийство. Не будет ни ареста, ни следствия, ни процесса, ни обвинения. Закон будет безмолвствовать. Не будет даже приказа. Только исполнение.

— Вы ничего у меня не попросили взамен, Эмиль, — сказал ему Норрис. В его тоне прозвучали одновременно удивление и скептицизм.