Ледяной клинок
Шрифт:
С высоты птичьего полета город напоминал пятно грязи, пересеченное лентой голубого шелка – рекой. Там, где она впадала в море – отрез иссиня-зеленой ткани, лежало утыканное шпеньками золотое колечко. В его центре сверкал столбик могучей башни, сложенной, как и стены кольца, из оборита. Этот камень, добываемый только гномами Льдистых гор, никогда не теряет блеска и прочности, а стоит немногим дешевле золота.
Но правители Солнечной империи, возведшие Золотой замок, могли позволить себе такие траты. Было это правда, в глубокой древности, когда империя объединяла всех людей Алиона.
Ее слава осталась в далеком прошлом, но город, великолепный Безарион, и его Золотой замок уцелели. Почти два десятилетия назад их хозяином стал бывший советник последнего императора, Харугот из Лексгольма, один из сильнейших магов людей.
У него хватило сил, чтобы привести к покорности вечно недовольный город и подчинить себе земли вверх по Дейну. Он объявил себя консулом, ввел новые законы и вверг государство в бессмысленные и кровопролитные войны, окончившиеся всего несколько лет назад.
О правителе ходило много темных слухов, так что последний нищий Безариона знал, что вечера Харугот проводит в глубоких подземельях Золотого замка. Болтали о том, что там всегда находится множество людей, закованных в цепи, висящих на дыбах или корчащихся от боли на пыточных столах. Если верить байкам, в подвалах под главной башней царила тьма, нарушаемая лишь алым сиянием факелов, властвовали крики боли и ужаса, запахи пота, крови и испражнений.
И слухи, что удивительно, в данном случае не врали.
Сегодня консул, высокий и широкоплечий, сидел в удобном кресле из черного дуба, установленном в главной пыточной. Блики от горящих на стенах факелов ползали по гладкому и смуглому, точно из бронзы отлитому лицу правителя. В темных глазах виднелись алые искры, мягко серебрилась седина в волосах и клиновидной бородке, поблескивало шитье на флотере из пунцового бархата.
– Этот готов, мессен, – палач, огромный и потный, в шароварах и заляпанном кровью фартуке, вылил очередное ведро воды на распростертый у стены кусок окровавленной плоти.
При некотором усилии в нем можно было узнать человека.
– Ты уверен? – спросил Харугот.
– Да, мессен. До завтра не очухается.
– Хорошо, давай следующего. Кто у нас там, во имя Великой Бездны?
– Опасный бунтовщик, – подсказал из угла сидящий за низким столиком писец, седой и сутулый, – пел на улицах срамные песни о величии древних императоров.
Двое помощников палача ухватили окровавленное тело, поволокли его к чернеющему в стене проему. Консул проводил их взглядом и в этот момент висящий на его груди овальный медальон из серебра издал негромкое жужжание и засветился янтарным сиянием.
Украшающая безделушку по ободу цепочка символов Истинного Алфавита сказала бы знающему магу, что перед ним парный талисман, предназначенный для разговоров на большом расстоянии.
Писец отвернулся к стене, палачи замерли, уставившись в пол, а Харугот взял медальон правой рукой, на которой не хватало безымянного пальца, поднес к лицу и сказал:
– Слушаю тебя.
– Мы потеряли след, – донесшийся из талисмана голос дрожал от страха.
– То есть как? – угол рта на бесстрастном лице консула дернулся. – Ты понимаешь, что говоришь?
– Да, мессен. След крови поблек и рассеялся.
Осмелившийся подкрасться к Харуготу вплотную и заглянуть ему через плечо увидел бы внутри медальона, в обрамлении ободка из серебра лицо мужчины в черном округлом шлеме. Разглядел бы страх в глазах, длинный прямой нос и уродливый шрам, идущий от виска к углу челюсти.
– Интересно, – консул потер подбородок. – Но вы хотя бы взяли обычный след?
– Да.
– Тогда идите по нему. След крови держи активным. Рано или поздно он засветится. Может быть, вы просто попали в район, отмеченный магической аномалией. Ты все понял?
– Да, мессен.
– Вот и хорошо. Найдите щенка и убейте на месте. Поганая кровь должна быть истреблена до конца, – Харугот опустил переставший светиться медальон, и уголок его рта приподнялся, обнажив хищную, волчью усмешку. – Ну что, продолжим?
Писец отвернулся от стены и угодливо улыбнулся, а палачи торопливо задвигались.
Глава 2. Вечный лес.
Олен проснулся от резкой боли пониже пупка и в первое мгновение не понял, где находится. Прижал руки к животу и подумал, что если срочно не избавится от лишней тяжести, то просто лопнет. Судя по всему, с голодухи обожрался хирдерской похлебки.
Стараясь не шуметь, спустил ноги с лежанки, нащупал сапоги. Натянул их и, держась руками за стенку, пробрался к двери. Душная, наполненная многоголосым храпом тьма осталась за спиной, глоток свежего, наполненного влагой воздуха отозвался мурашками по телу.
Вверху светили звезды, а двор замка заполнял густой белый туман. Из него черным монолитом торчала главная башня, алым оком светилось единственное окошко рядом с ее верхушкой.
Олен поспешно шмыгнул к отхожему месту – крохотному сараю, расположенному там, где стена и одна из надвратных башен образовывали угол. В нос ударила вонь, но он спустил штаны и устроился над дырой в дощатом настиле, под которым располагалась яма.
И в этот же момент услышал голоса.
Дежурящие на башне хирдеры болтали, и говорили они почему-то совсем не о женщинах.
– …зачем они его притащили? – первый голос был тихим, каким-то пришептывающим.
– Он воззвал к Акрату, – второй звучал глухо, будто хозяин его прятался в глубоком колодце.
Сон слетел с Олена, как лист с дерева во время урагана. Говорили о нем!
– Понятно, – пришептывающий хмыкнул. – Но этим ничего не добился. Утром барон выслушает его, прикажет посадить в подземелье, а сам пошлет гонца к Чернокрылым.