Ледяной плен
Шрифт:
Тем же вечером изголодавшаяся команда, сама того не ведая, за обе щеки смолотила почти полторы корзины. А после того, как довольный работой помощников кок осведомился, из чего, собственно, изготовлен такой весьма недурственный пир, и получил прямой честный ответ, разбежалась по гальюнам с такой скоростью, что столовая опустела меньше чем за минуту.
Однако наутро все-таки удовлетворенный вкусом Борис Игнатьевич в компании Колобка лично провел придирчивую ревизию оставшихся моллюсков и с удивлением признал, что морская снедь вполне годится. Присосочников включили
Вместо этого, отмаявшись на камбузе положенное время, она ежедневно отправлялась в складской отсек, где по нескольку часов тренировалась стрелять из рогатки, пытаясь попасть в пустые банки из-под тушенки. Пока девушка занималась освоением нового оружия, не разделяющая ее интереса мышь бродила где-то по судну.
— Дядя Миша, вы тут? — после одной из тренировок приоткрыв полог палатки, Лера увидела охотника, с брезгливой гримасой листающего какую-то книгу. — Что это у вас?
Библия! Неужели нашел? Но дядя Миша никогда бы не посмел копаться в ее вещах без разрешения.
— Не видишь, что ли? Книга, — буркнул Батон, которому явно не понравилось, что его застали за этим занятием.
— Где вы ее взяли? — тревожное девичье любопытство было непросто остудить.
— Достал, — армейской присказкой беззаботно отозвался Батон. — Во время экскурсии по кулуарам калининградским.
— Украли! — ахнула девушка.
— Завязывай ты со своей правильностью, Лерка, — наставительно посоветовал дядя Миша. — Времена давно не те. Не украл, а позаимствовал. Для общего блага.
— Можно посмотреть? — Лера с интересом потянулась к незнакомой книге.
— Не вздумай! Это же «Майн кампф»! — отстранился охотник. — По-хорошему, за борт бы ее сразу, но пригодится еще — будет, что кэпу предъявить. Ее незадолго до Катастрофы во многих странах вообще издавать запретили, причислив к экстремистским.
— А что в ней такого страшного?
— А то, — невесело усмехнулся Батон, — что из-за нее почти сто лет назад мировая война началась.
— Война! Из-за книги? — у Леры округлились глаза. — Как последняя?
— Ну, по сравнению с последней, это, конечно, были семечки. Но народу тоже много полегло. Название этой книги переводится как «Моя борьба». Библия нацистов. Это их вождь обожаемый написал, расист хренов!
— Расист? — нахмурилась девушка.
— Это когда людей разделяют по цвету кожи, волос, глаз… Немец Адольф Гитлер утверждал, что блондинистая арийская раса стоит на вершине человеческого развития. Евреи, негры и цыгане относились к «низшим расам». Поэтому он призывал к борьбе за чистоту арийской расы и дискриминации остальных.
— Но мы ведь русские? — поежилась Лера, не услышав в непривычных названиях знакомого слова.
— Русские-русские, — недобро усмехнулся Батон. — Но погоды это не сделает.
— Вы о чем?
— Фашисты они скрытые. Едут, чтобы заразу на материк вывезти. Если база действительно сохранилась.
— Но зачем? — Лера почувствовала, как сердце сдавливает ледяной кулак.
— Чтобы возродиться. Продолжить, так сказать, дело вождя, — лицо дяди Миши дернулось, словно от пощечины. — В бункерах своих отсиделись — их в окрестностях Калининграда знаешь сколько сохранилось.
— Вы уверены?
— Мне других доказательств не нужно! — захлопнув книгу, Батон кинул ее в угол палатки.
— Когда же они хотели сказать правду?
— Откуда мне знать? — пожал плечами дядя Миша. — Скорее всего, там, в Антарктике.
— Но капитан ни за что не поплывет обратно! — Лера повысила голос, и охотник шикнул:
— Тише! Сдается мне, не будет никакого «обратно», Лерка. Мы нужны, только чтобы довезти их туда. У них карт и инструкций по лодке четыре рюкзака и команда из двадцати человек. Этого достаточно, чтобы управлять этой посудиной. Ресурс у энергоустановки громадный — бегать она сможет еще хоть лет двадцать. Загрузят трюмы под маковку, и вперед. Народец матерый, не один год готовились, сразу видно.
— Но они говорили, что это шанс для уцелевших людей. Что вирус поможет очистить поверхность от мутантов…
Лера упрямо не хотела верить в неожиданно открывшуюся правду. Ей вдруг захотелось оказаться далеко-далеко отсюда, в своей кровати, под любимым одеялом, и чтобы рядом сидел дед.
— Забудь ты эти побасенки, дочка, — страшно пробормотал Батон, и в его глазах тускло сверкнул огонек от висящего при входе фонаря.
— Но если они вернутся, обязательно отравят Пионерск! — выпалила Лера, осененная ужасной догадкой.
— Это в том случае, если они туда попилят, а не куда-нибудь, еще, — ответил дядя Миша. — Короче, возвращаться нам надо, пока еще не по… тихо!
Резко отодвинув полог палатки, Батон прислушался. В заполненном ящиками ангаре стояла плотная тишина.
— Может, это к вам? — высунулась из-за его плеча девушка. — Дядя Тарас собирался зайти.
— Никого я не жду. Всем нашим специально схемы с ловушками раздал, чтоб спокойно приходили.
— Тогда, наверное, это Чучундра.
— Не-ет, подруга твоя все мои силки давно изучила, — прошептал напрягшийся Батон, оглядывая высящиеся в сумраке стены из ящиков. — А это явно кто-то о ловушку споткнулся и деру дал. Следят за нами, Лерка. Чуют, что я копаю.
Испуганная девушка крепче обняла колени.
— Пора тебе. И смотри на камбузе не сболтни. А лучше — вообще забудь до поры, — прошептал Батон, закрывая полог. — С Лобачевым я сам перетру.
Напуганная Лера робко кивнула и полезла наружу.
— Я одна боюсь… — застыла она на полпути.
— Иди спокойно, — голова дяди Миши скрылась в палатке, и Лера осталась одна в мрачном лабиринте из ящиков и контейнеров.
«3 октября 2033 года.
Я для себя все решил…».