Ледяной свидетель (сборник)

Макеев Алексей Викторович

– Вы мне льстите, Лев Иванович, – улыбнулся адвокат не без самодовольства.

– Да ничуть. Вы действительно все это придумали сами. Самым сложным было украсть деньги так, чтобы никто не заметил, но и тут многое оказалось на вашей стороне: Наталья могла сделать дубликат ключа от сейфа, ведь ключ всегда был у ее мужа в общей связке. В измене он жену, может, и подозревал, но вот что она способна на ограбление с подставой собственного мужа – вряд ли. Так или иначе, ключ она добыла. Камеру тоже отключила Наталья – она знала, где та находится. Полагаю, что и деньги забрала именно она, потому что была себе на уме и до конца вам не доверяла. Деньги она тут же получила на счет, с которого снять их могла только сама. Вам же оставалось только проиграть процесс, что и удалось благодаря ее лжесвидетельству. На вас играл еще и тот фактор, что все говорило против Алексея Долгунова.

Гуров

замолчал и посмотрел на Троепольского долгим взглядом.

– Вот что я вам скажу, Владимир Александрович, – после паузы добавил он. – Вы не зря стали адвокатом. Фантазия, острый ум, умение принимать нестандартные решения, не теряться в любых ситуациях и активизироваться в экстремальных обстоятельствах – это все отличные данные для этой профессии, и обладаете вы ими в полной мере. Если бы вы стали развивать эти способности, я уверен, что через несколько лет ваше имя значилось бы в списках лучших адвокатов Москвы. Но вы решили получить все и сразу. И мне жаль, что все эти способности вы направили не на благо, а во зло.

– Ну, а почему же это невозможно? – криво ухмыльнулся Троепольский. – У меня еще все впереди! Я могу уехать в Москву и начать практиковать там. Пусть первое мое дело вышло неудачным, но это же в Орехове! В Москве о нем никто не знает, так что репутации у меня еще, можно сказать, нет никакой. А наработаю я ее очень быстро, не сомневайтесь.

– Нет, не наработаете, если вы о хорошей, – резко ответил Гуров. – А вот подмоченную, и крепко, вы уже заслужили.

– Напрасно вы так думаете, – улыбаясь, покачал головой Троепольский. – Это как повернуть! Если подойти к вопросу творчески, можно обернуть его себе на пользу. Это же реклама! Оболганный адвокат переезжает в Москву и восстанавливает справедливость собственными силами! Не сломленный духом, он защищает людей, попавших в беду, несправедливо обвиненных, как когда-то был обвинен сам! Как вам такие слоганы? Немного патетично, возможно, но над формулировочками можно и поработать.

– Можно поработать, – холодно кивнул Гуров. – Вот только использовать их в адвокатской практике у вас не получится.

Троепольский картинно сложил руки вместе и с улыбкой уставился на Гурова:

– И кто же мне может запретить?

– Я, – твердо ответил Лев. – И все Главное управление МВД, которое занимается этим делом.

– Вы ошибаетесь! – покачал адвокат головой. – Рассказали вы все очень складно и увлекательно, да вот беда – у вас нет никаких доказательств моей вины! Даже если Наталья и решила украсть деньги и подставить мужа, вы не сможете доказать моего участия в этой афере! Кто поверит в то, что адвокат намеренно проиграл дело, да еще и первое?

– Да, в такое поверить трудно, – согласился Гуров. – На процессе никому и в голову не пришло, что вы сделали это намеренно. К тому же там шло противостояние между стороной обвинения и защиты, и каждый был сосредоточен на своей победе. Прокурор, увидев вашу ошибку, быстренько воспользовался ею и разнес защиту в пух и прах. Он, думая только о том, чтобы победить, конечно же не стал бы анализировать ситуацию и делать выводы, что адвокат ему просто подыгрывает. Равно как и судья не мог предположить, что адвокат еще до процесса решил проиграть свое первое дело. Но вопрос в том, ради чего жертвовать проигрышем. Вас ждала кругленькая сумма, которую вы должны были получить позже, когда все уляжется. Все бы выглядело гладко и логично: женщина, оставшись без мужа, без средств, с ребенком, устала «бороться за справедливость» и согласилась принять предложение влюбленного в нее адвоката, который благородно защищал ее мужа, вышла за него замуж и уехала из Орехова. И уж где они обоснуются и как заживут, никого уже не касается. Посудачили бы в Орехове, кто-то порадовался бы, кто-то позавидовал – и забыли. А там можно и обналичивать счет.

– Наталья никогда бы не додумалась до такого, – продолжал улыбаться Троепольский.

– Верно, Наталья не обладала вашим умом, поэтому решила обналичить счет раньше времени. Разумеется, вы бы так не поступили. Но проблема в том, что Наталья захотела обойтись без вас. Ей надоели проблемы, надоело ждать и жить впроголодь, в то время как на ее счете лежат миллионы. К тому же ее напугало внимание полиции – как к ней, так и к вашей персоне. Вчера мы намеренно провели там обыск, хотя знали, что искать пока нечего. Это было сделано в первую очередь для того, чтобы спровоцировать Наталью на поспешные действия, и это сработало. Она отправила ребенка к матери и сегодня утром помчалась за деньгами. Как бы глупа она ни была, все же понимала, что хранить деньги дома небезопасно, поэтому и

хранила их в банке. Но! Ровно до того момента, пока там не был сделан обыск. После этого, когда мы ничего не нашли в ее квартире, Наталья несколько успокоилась, подумала, что в одном месте два раза искать не станут, и быстренько обналичила счет. Но вас не так просто провести. Понимая, что она собирается вас попросту кинуть, вы стали за ней следить. Возможно, она проболталась вам о чем-то в разговоре. Вы видели, как она обналичила счет, взяла деньги и поехала домой. Вам осталось подождать совсем немного, когда она их спрячет. Затем вы идете к ней домой, начинаете разговор, просите кофе, в процессе подсыпаете ей в него снотворное, которым запаслись заранее. Наталья выпивает кофе и благополучно засыпает. Вы начинаете искать деньги и – о, удача! – находите их. Наталья, очевидно, не слишком-то и старалась спрятать их понадежнее. Она непрофессионал, укромных мест в двухкомнатной квартире не так и много. Словом, детали неважны, важно главное – деньги вы находите. Остается сымитировать повешение, что вы и организуете, благо подготовились заранее. После этого вы преспокойно уходите, но тут в ваши планы вмешивается крайне неприятная неожиданность: в подъездное окно вы видите нашу подъехавшую машину. Если бы вы ушли на пару минут раньше! А теперь все – мы уже поднимаемся по лестнице. Катастрофа, все летит к черту! Другой на вашем месте запаниковал бы, но только не вы. Профессия адвоката научила вас принимать удары со стороны хладнокровно. Вы разворачиваетесь и бегом мчитесь обратно в квартиру Натальи, пытаясь убедить нас в том, что только что подъехали и крайне встревожены. Действительно, о вашей любви к Долгуновой все уже наслышаны, как можно вас заподозрить в том, что это вы сунули ее в петлю? Я даже думаю, что вы нарочно об этом заговаривали и намеренно не скрывали своих чувств. Хотя, скажу вам откровенно, опытного следователя или оперативника такой факт не убедит. Знаете, сколько раз мне доводилось сталкиваться с убийствами, совершенными людьми, пылко и искренне влюбленными в жертву? Мне и самому не счесть.

– Я и правда любил Наталью, – глухо отозвался Троепольский.

– Да мне это, признаться, неинтересно, – поморщился Гуров. – Возможно, и любили когда-то. Возможно, это был просто расчет. Но так или иначе, вы готовы были пожертвовать ею ради денег. Когда Наталья дала понять, что обойдется без вас, злость на нее и жадность пересилили остальные чувства.

– А как вы думаете? – Троепольский зло усмехнулся. – Я все придумал, организовал, я все это проделал, в конце концов! У Натальи никогда не хватило бы мозгов придумать такой план, я уже не говорю о том, чтобы осуществить! Мне пришлось из-за этого пойти на убийство, а она заявляет, что деньги положены ей? Ха-ха-ха! Надо быть совсем идиоткой, чтобы поверить, будто я позволю ей так поступить со мной. Обхитрить меня хотела? В итоге обхитрила саму себя! Теперь на всю жизнь останется инвалидом в приюте для слабоумных, и ей будет абсолютно безразлично, есть у нее деньги или нет! Она просто даже не заметит разницы!

– Ну, а вам-то что за радость от этого? – покачал головой Гуров. – За убийство придется отвечать.

– Ни за что мне не придется отвечать! Мы с вами сейчас разговариваем без протокола, это всего лишь беседа, она не имеет никакого значения! А доказать, что я повесил Наталью, у вас не получится! Даже если она не до конца свихнется, то все равно ее показания не могут иметь силу. Я сам позабочусь, чтобы она была признана недееспособной. А без ее показаний вы вообще ничего не докажете! Я не оставил никаких следов!

Троепольский победно махал пальцем перед носом Гурова, полковник молчал, предоставляя ему возможность все высказать. Наконец, когда адвокат умолк, немного удивленный молчанием Гурова и сочтя его за признание поражения, Лев спокойно проговорил:

– Дело в том, что нам не надо ничего доказывать. У нас есть неопровержимые улики. – С этими словами он достал миниатюрное устройство и положил на столе.

– Что это? – выпрямился адвокат, неотрывно глядя на устройство. Улыбка исчезла с его лица.

– Это камера, – так же спокойно пояснил Гуров. – Камера, которую мы вчера во время мнимого обыска установили в квартире Натальи. На ней отчетливо видно, как вы готовите повешение. Увы, у вас в Орехове сигнал немного запаздывает, да и устройство нашлось не самое лучшее, поэтому мы с Крячко смотрели «кино» с некоторым запозданием. Иначе взломали бы дверь сразу, едва вы накинули петлю ей на шею. Но мы и так успели. На самом деле врачи сообщили, что Наталья, скорее всего, восстановится полностью, времени прошло слишком мало. Так что за убийство отвечать придется, Владимир Александрович.