Ледяной ветер Суоми
Шрифт:
– Дайте мне неделю. Сумма до трехсот тысяч? Номера банкнотов не записаны?
– Нет, не записаны, – вздохнул питерец. – А сумма, полагаю, будет близка к цифре двести пятьдесят. Ему же пить-есть надо. И прятаться.
Одним махом он допил чай и встал:
– Благодарю! Я ежедневно торчу в городском полицейском управлении. Телефон тридцать три ноль шесть. Жду вашего звонка. Честь имею!
Тем же замысловатым макаром сыщик выбрался из казарм. На этот раз он оказался на Елизаветинской улице. До шести вечера – время встречи с Клэсом Лииканеном – оставалось еще два часа. И он отправился в парк Кайсаниеми – погулять и проверить, нет ли за ним слежки.
К
Парк занимал площадь в двадцать пять десятин. При входе обнаружился пруд, в котором плавали лебеди. За ним открылся памятник композитору Пациусу, а ближе к берегу залива – ботанический сад. В павильоне Гребного клуба расположилось кафе, где питерец угостился пивом. В Кайсаниеми ему очень понравилось. Множество детских площадок, спортивные плацы, лаун-теннис, беговые дорожки – отдых на любой вкус. В самом Петербурге не сыскать такого парка…
В начале седьмого, проверившись заново, сыщик поднялся на второй этаж дома с вывеской «Финляндское общество культуры мхов». В большой комнате окнами на двор сидел мужчина и что-то писал. Он поднялся навстречу гостю и молча смотрел, ожидая объяснений.
– Здравствуйте, я Лыков, звать Алексей Николаевич, – протянул ему руку сыщик.
– Здравствуйте, а я Клэс. Отчеств у нас нет, просто Клэс, а фамилия моя Лииканен.
Голос у агента был тихий, приятный. Рост – два аршина семь с половиной вершков [39] , мысленно стал составлять словесный портрет командированный; лицо чистое, продолговатое, брови домиком, нос прямой. Возраст – ближе к сорока, аккуратная прическа, усы с проседью – память о погибшей невесте? Глаза серые, глубоко посаженные и затаенно-грустные. Нелегко, видать, шпионить против собственного народа…
39
175 см.
– Я убедился – слежки нет, мы можем спокойно поговорить, – продолжил статский советник.
Лииканен запер дверь, сел за стол и жестом предложил гостю сделать то же самое. Возникла неловкость, как часто бывает при первом знакомстве. Но финляндец начал говорить, и атмосфера наладилась.
– У вас ко мне два задания, по словам подполковника Ерандакова. Прошу сообщить.
– Да, первое очень странное: военные просят узнать, не скупают ли немцы финский красный клевер в крупных объемах…
– Красный клевер? – удивился агент.
– Да. Как мне пояснили, в Германии изобрели новое оружие – удушающие газы. Готовятся к войне. При фабрикации газов используют каким-то образом семена красного клевера. Большие его закупки укажут, что информация правдива.
Клэс вжал голову в плечи, провел ладонями по пустому столу:
– Удушающие газы… Что же нас ждет? И когда?
– Большая война, – коротко ответил сыщик. – Через два-три года.
– Так, про клевер… В стране выращивают его много, так же, как и люцерны, вики и тимофеевки. Корма у нас хорошие.
Лыков отметил про себя, что осведомитель назвал Финляндию страной. А тот продолжил:
– Я по службе часто езжу в провинцию, помогаю крестьянам наладить добычу торфа. Беру задание в работу. Как по-вашему – ушки на макушке?
– Именно так, – улыбнулся русский.
– А второе задание?
– Оно касается лошадей. Германцы начали усиленно их скупать – видимо, для нужд армии. Дают хорошую цену и переправляют к себе. Разведку интересуют масштабы и структура
Лииканен вынул блокнот и записал. Потом только спросил:
– А в чем разница? Я, видите ли, не кавалерист.
– Строевые идут в конные полки, вьючные – туда, где плохо с дорогами: Кавказ, Туркестан. Упряжные посильнее строевых, их дело – таскать пушки, патронные двуколки или санитарные фуры. А гужевые – для обозов.
– Понятно. За торговлей лошадьми я немного присматриваю. Пока могу сказать вот что. Ваше военное ведомство покупает лошадей на ярмарках и платит мало. Финны это терпели, поскольку покупатель крупный, диктовал цену, а конкурентов не было. Теперь они появились, и это немцы. Русские военные за январь-сентябрь приобрели всего двести девяносто единиц конского состава. Структуру не скажу, буду выяснять… А немцы за это же время увезли к себе пятьсот семьдесят единиц, заплатив за голову в среднем на треть больше. Забирают лучших, оставляя вам что похуже. Такая вот недальновидная политика у Сухомлинова.
Клэс дал гостю записать цифры и продолжил:
– В стране нет крупных конезаводов, как в России. Лошадей выращивают на хуторах, это называется – крестьянское конезаводство. У вас оно в принципе не развито, упор делается на большие хозяйства, и случные пункты не помогают. У нас почти в каждом хуторе пасутся крепкие ухоженные кони, растущие на очень хороших кормах. Породы так называемых лошадей Севера – клепперы, шведки, обвинки. Они низкорослые, но быстрые и выносливые. Еще крестьяне выращивают тяжеловозов-першеронов. Как раз чтобы пушки таскать. Ваши ремонтеры [40] ленивы, им подавай сразу много, и чтобы на лапу еще при этом получить. Немцы не такие. Так что финских лошадей вы скоро потеряете, если Военное министерство не изменит свои привычки.
40
Ремонтер – закупщик конского состава для нужд армии.
Лыков выслушал нарекания агента, не вступая с ним в спор. Слова «ваши» и «наши» резали ему ухо, хотелось спросить: а сам-то ты чей? Но это было бы бестактно. А финн, закончив доклад про лошадей, вынул из стола клочок бумаги:
– Вот документ, который мне удалось переписать. Он лежал на столе у председателя гельсингфорсского отделения «Союза свободы» Каарло Тиландера. Не понимаю, что это и насколько важно, однако бумага секретная. Тиландер аж дрожал, когда получил ее от Риекки.
Перехватив вопросительный взгляд сыщика, Клэс пояснил:
– Эско Риекки – студент Александровского [41] университета. Народ там… как по-вашему? Бедовый. То есть все большие патриоты, спят и видят, как бы им провозгласить независимость Суоми. Три тысячи мужчин и семьсот женщин думают примерно одинаково. Эско один из самых активных и умных. Растет ваш опасный враг, берите его на заметку. Он неофициальный вожак корпорации студентов Южной Остроботнии, наиболее русофобской. У Риекки способности к ведению разведки, и он установил связь с каким-то болтливым, а может и продажным, русским офицером. Из штаба!
41
Александровский университет – Гельсингфорсский.