Ледяной ветер Суоми

Свечин Николай

Статский советник опять развинтил вечное перо.

– На углу улиц Михайловская и Правительственная есть торговые помещения, – начал освед. – В том числе рядом, бок о бок, располагаются два магазина. Один называется «Торговля предметами электрического освещения «Оялы», а второй – «Миссионерская книжная торговля». На самом деле это не магазины, а почтовые ящики активистов. Письма приходят в «Оялы» под видом прейскурантов, а хозяин передает их соседям. Внутренние помещения у магазинов общие, и передача не встречает никаких затруднений. В книжном

магазине почту запечатывают в другие конверты и отсылают в Швецию.

– Но что это за почта? – не понял сыщик. – Почему ее надо пересылать с такими сложностями?

– То особая корреспонденция, – пояснил Клэс. – Речь идет о разведывательных донесениях из Петербурга, от представителей финского землячества в вашей столице. Они проникли в разные сферы, в том числе и в Военное министерство, и в Морское, и на Певческий мост [48] . И теперь исправно выполняют свой патриотический долг: информируют «Союз свободы» о секретах русских. А союз использует полученные сведения, чтобы повысить себе цену в глазах германской разведки.

48

Около Певческого моста находилось Министерство иностранных дел.

На этих словах Лииканен поднялся и протянул статскому советнику руку:

– Вот теперь все. Прощайте, долго не увидимся.

Через два дня в магазин «Оялы» пришел посетитель. Он спросил приказчика по-фински, с небольшим акцентом:

– Вам продавцы не нужны?

– Но вы ведь не финляндец, – предположил тот.

– Да, я русский. Отслужил тут срочную и решил остаться. У вас хорошо: чисто, аккуратно… Вежливое обращение… Я люблю вежливое обращение. А у нас свинство и хамство.

Приказчик молча слушал.

– Женился на вашей барышне, Сарой зовут. Приданое взял, открыл лавочку на улице Норденшельда, по-возле площади Валхаллы. Торгую потихоньку. А служил я в телеграфной роте, с электричеством хорошо знаком и сам аккуратный. Вот и прошусь в торговлю в вашу. Могу залог за себя дать – тысячу марок.

– А как же лавочка?

– Жена постоит, там обороты небольшие.

– А как родит, что делать станешь?

Отставной телеграфист ответил весело:

– Родит – дома будет сидеть. Лавочку тестю вручу. Ну так что?

Финн произнес задумчиво:

– Мест у нас нет, однако хозяину надо сказать. Ты русский, а к нам частенько заходят ваши. Вот только объясниться с ними мы не можем, тарабарщину вашу не понимаем. Может быть, хозяин захочет взять тебя, чтобы расширить торговлю.

– Как бы мне с ним переговорить?

– А как тебя зовут?

– Порфирий, а фамилия Алемасов.

– И товар электрический ты знаешь?

– Лучшим в роте был! Капитан Грюнвальд уговаривал на сверхсрочную остаться, ефрейтора дал и унтер-офицерские лычки обещал. Я могу и рекомендацию от него принести, Отто Иванович мне не откажет.

– Он швед,

твой ротный? – заинтересовался приказчик.

– Так точно.

– Рекомендацию от шведа хозяин примет. Ты вот что, зайти через два часа. Шеф вернется из таможни, он там новую партию телефонных аппаратов получает. Ты в эриксонах разбираешься?

– А как же!

– Ну, приходи.

Алемасов поблагодарил и удалился. Он зашел в кофейню на Железнодорожной площади и подсел к Лошадкину. Тот курил трубку и листал газету.

– Ну как?

– Хозяина нет, велели прийти через два часа.

– А с кем ты разговаривал?

– С приказчиком.

– Худой, длинный, подмаргивает?

– Так точно, Елисей Фомич.

– Аско Рююнянен. Штабс-капитан Насников говорит, что он там главное лицо, а хозяин – Майдель его фамилия – подставной.

Запасные нижние чины попросили новый кофейник. Лошадкин спросил:

– Ты про Грюнвальда вставил?

– Так точно.

– И как?

Алемасов почтительно доложил:

– Произвело впечатление.

– Ага… Ты, Порфирий, поругивай все русское и похваливай финское. Только не переборщи. Там люди неглупые, фальшу заметят. Налегай на то, что любишь вежливое обращение.

– Слушаюсь.

– Ну, ступай. После разговора с хозяином придешь ко мне в магазин, доложишь. За тобой могут следить – пускай следят. Мы чай кумовья! Ты зашел за советом к бывшему своему фельдфебелю. Так всем и отвечай.

Соискатель выждал два часа и опять явился в «Оялы». Владелец магазина был предупрежден приказчиком и принял русского. Долго расспрашивал, особенно придирчиво насчет залога. Упомянул и командира телеграфной роты Двадцать второго саперного батальона капитана Грюнвальда. Оказалось, что они знакомы – их дети ходят в одну гимназию. Погоняв отставного ефрейтора по маркам телефонных аппаратов и видам электрических моторов, Майдель сказал ему:

– Я подумаю. Зайди через три дня.

– Они будут наводить справки, – пояснил фельдфебель куму. – Там у тебя полный порядок, торгуй в лавочке и жди.

Тем временем контрразведка стала изучать торговые операции магазина. И сразу заметила, что часть предметов электрического освещения приходит туда на условиях «франко-валюта». Это смахивало на уловку, применяемую в шпионстве. При «франко-валюта» товар поступает бесплатно, фирма-получатель реализует его и из вырученных средств рассчитывается с агентурой. Не надо пересылать деньги из-за границы с риском, что платеж отследят.

Ровно через три дня Порфирий Алемасов опять явился на угол Михайловской и Правительственной. Место было престижное – тут вокзал, там университет, народ валил валом.

Майдель, увидев соискателя, махнул ему рукой:

– Заходи.

Русский почтительно сдернул с головы картуз:

– Здравия желаю!

– Здорово. Ну, я поговорил с капитаном Грюнвальдом. Ты не соврал, мнения он о тебе хорошего. Когда сможешь приступить?

– С четверга как штык.

Хозяин поморщился: