Ледяные небеса
Шрифт:
Шеклтон лично несколько раз за день забирается в «воронье гнездо» и осматривает горизонт, не обращая внимания на пронизывающий ветер. В «Ритце», где он потом отогревается, идут совещания — Сэр обсуждает возможные причины ошибки со своими ближайшими помощниками. Уорсли исключает штурманскую ошибку, однако приказывает Узберду и Джеймсу еще раз проверить навигационные приборы.
Все приборы работают безупречно. К тому же в ближайшие часы станет понятно, верно ли определено наше местоположение — 56 градусов 10 минут южной широты и 28 градусов 30 минут западной долготы, — если на горизонте появится остров Завадовского.
Самый маленький человек в «Ритце» придерживается
— Я вижу еще одну проблему, — говорит Уорсли. — Если мы попадем в область урагана, то идти в виду острова Завадовского слишком рискованно. Я предлагаю немного изменить курс и взять западнее.
Шеклтон согласен, что это самое разумное, если приближается шторм. При этом он не хочет отказываться от возможности определить наше положение с помощью острова Завадовского. Он покидает совещание и возвращается на палубу. Вскоре я вижу, что он опять стоит наверху в «вороньем гнезде». Во время плавания в холодных морях Кук раздал своим людям красные шапки, красные драповые куртки и штаны из красной фланели. Куртка с капюшоном, которую носит Шеклтон, черного цвета, через несколько минут такой же черный цвет приобретает небо — надвигается обещанный шторм.
Этой ночью приносят жертву Нептуну люди, о которых я никогда не подумал бы, что они могут страдать морской болезнью. Всего одного месяца, проведенного на суше, хватило, чтобы морской волк вроде Винсента перегнулся через релинг и его вывернуло наизнанку. В воде живет рыба и разные другие существа, имеющие плавники. Над морем шныряют бестии с крыльями — счастливые птицы. Но на воде не живет никто и ничто. Там носит лишь неживые водоросли, деревяшки, мусор и трупы. И где-то западнее Южных Сандвичевых островов на волнах болтается все, что извергли из себя моряки «Эндьюранса».
Шторм силен. Шквалом разорваны два паруса, так что Хау и Бэйквеллу пришлось лезть на мачты и сбрасывать их оттуда. С грозным воем шторм мечется среди верхушек мачт, бешено треплет парусиновые купола, срывает их и уносит. Едва ребята успевают спуститься с вант, та самая рея, на которой они только что балансировали над волнами, выскакивает из креплений и, разрывая рангоут и такелаж, падает в бункер для такелажа.
Но предсказанный Хуссеем шторм у острова Завадовского не сравнить с убийцей, прикончившим «Джон Лондон». Это просто легкий ветерок. Заметно, что у него есть воля. Он хочет показать нам, что такое полярный воздух, и делает это по всем правилам, пуская в ход все средства: внезапные порывы косого ветра, волны высотой с дом, град и снежные шквалы. Это самый настоящий ураган от начала до конца, но он так же быстро прекращается, как и начался. Ураган у Монтевидео был настоящим кошмаром, необъявленной войной между водой и воздухом, которая бессмысленно уничтожала все, что попадалось на ее пути.
Когда погода постепенно прояснилась настолько, что капитану Уорсли удалось достаточно точно определить наше местоположение, он рассчитал, что ураган отнес нас точно на два градуса к югу. Если расчеты верны, то мы прошли западнее островов Завадовского, Лескова, Высокого и Траверсе, не увидев ни одного из этих островов, и находимся сейчас на полпути между островами Сондерс и Монтегю. То, что у нас за спиной осталась уже половина лежащего перед морем Уэдделла серповидного скопления вулканических островов, было бы лучшей новостью с самого начала плаванья. Но мы еще не видели суши, и по-прежнему совсем нет льдов. Уорсли воспринимает это с юмором, но должен признать, мы точно не знаем, где находимся.
Мы устраняем урон, нанесенный штормом. Упавшие на переднюю палубу части такелажа разрушили одну клетку и убили двух собак. Их придется хоронить Крину и доктору Маклину. Их мало утешает то, что как минимум три суки беременны. Они засовывают собачьи трупы в старые вещевые мешки и сбрасывают через релинги в воду. Это были две неприметные собаки, которые хорошо чувствовали себя в клетке. Они были очень похожи друг на дружку, поэтому Крин и Маклин назвали их Джейке и Джонс.
Когда наблюдатель крикнул, что видит землю, я сидел с кошкой у иллюминатора и читал. Кука я закончил еще несколько дней назад, сейчас я углубился в девятнадцатое столетие, в истории об охотниках за тюленями, которые стали исследователями и первооткрывателями, об Уэдделле и Беллинсгаузене, которые за сотню лет до Амундсена и Скотта устроили похожее соревнование и разделили славу: экспедиция под руководством Уэдделла на кораблях «Джейн» и «Бофуа» пробилась в море, названное позже в его честь, корабли Беллинсгаузена «Восток» и «Мирный» смогли вслед за Куком во второй раз обогнуть Антарктиду.
Не обязательно всегда быть первым. Я оделся одним из последних и вскоре стоял у покрытых коркой льда релингов, рассматривая нагромождение из снега, льда и скал, которое встает из серой океанской воды на востоке.
Это — Монтегю? Начальство в этом не уверено. Некоторые из наших покорителей льдов уже плавали здесь несколько лет назад, но тогда никто из них не обратил на него внимания. Читхэм хватает бинокль Гринстрита и, глядя в него, объявляет, что остров перед нами — это Монтегю: он видит в южной его части три большие бухты, окруженные высокими скалами, и — насколько хватает глаз — большие колонии антарктических пингвинов. На острове Сондерс с юга нет бухт, остров Бристоль легко узнать по прилегающему к нему рифу Фризлэнд-Рок. Что же это тогда, как не Монтегю?
Шеклтон потирает свою отросшую щетину и обменивается взглядами со шкипером.
— Антарктические пингвины, а, Альф? — с насмешкой переспрашивает Уорсли и, уходя, награждает Читхэма ударом в спину.
Альф Читхэм растерялся:
— Ну конечно, антарктические пингвины! А что здесь смешного? — кричит он вслед Уорсли. — Посмотри сам, если не веришь. Их там миллионы!
Шеклтон уже готов хотя бы временно допустить, что остров — действительно Монтегю. Он кладет руку на плечо окончательно сбитому с толку Читхэму.
— Если мы завтра пройдем Бристоль, — говорит он, — он поставит тебе стаканчик. Ладно? Не сердись.
Не успел Читхэм уйти в поисках утешения к своим собакам, как Гринстрит снова завладел биноклем, еще раз внимательно оглядел остров и заявил Шеклтону:
— Это может быть и остров Буве, сэр. Что означает: мы зашли не туда. Надеюсь, это не так, но все может быть.
В то утро, когда должно стать ясно, идем ли мы прямо в море Уэдделла по по-прежнему свободному ото льда океану или уже неделю держим курс в никуда, в то утро, когда почти у всех пропал аппетит, я опять сижу в «Ритце» вместе с меланхолично поглощающим свой завтрак Мак-Ильроем. Неприятная ситуация, в которой мы оказались, не оставила равнодушным и его, поэтому он поинтересовался, известно ли мне, почему гряда островов носит название Южных Сандвичевых. Наверное, потому что острова эти лежат между Южной Америкой и Антарктидой, совсем как ломтик ветчины?