Лефорт
Шрифт:
Работы выполнялись «кумпанствами» двумя способами: подрядным или хозяйственным, то есть либо заключением контрактов с подрядчиками, в роли которых выступали иностранцы (Франц Тиммерман, Елизарий Избрант, Эндрюс Болдуин и др.), либо артелью русских плотников, организованной населением северных и северо-западных районов, где это ремесло было распространено. Хозяйственный способ кораблестроения возлагал ответственность за своевременную постройку корабля и его оснащения на «кумпанство». В этом случае расходы «кумпанств» становились меньшими, поскольку из них исключалась оплата услуг подрядчиков.
Особую заботу правительство проявляло к обеспечению кораблей! артиллерией. Было решено приобрести в Швеции 600 пушек. Шведский король Карл XI решил преподнести подарок московскому
Какова была общая сумма расходов на создание Воронежского флота? Ответить на этот вопрос практически невозможно, ибо на пути исследователя, пытающегося произвести соответствующие расчеты, стоят непреодолимые трудности: главная из них состоит в отсутствии источников с указанием стоимости постройки каждого корабля. Попытка суммировать расходы по типам кораблей тоже бесплодна, ибо даже однотипные корабли имели неодинаковые размеры, оснащение, вооружение, а следовательно, и разную стоимость. Так, за строительство баркалона, по размерам считавшегося вторым после линейного кораблясудном, подрядчики брали от 8100 до 9880 рублей, а за баркалон «кумпанства» во главе с князем Яковом Никитичем Одоевским подрядчик Франц Тиммерман взял 5100 рублей. С гостиного «кумпанства» казна запросила по 12 тысяч рублей за корабль, видимо, линейный, и гости согласились уплатить назначенную сумму. Поэтому в порядке прикидки можно назвать приблизительную сумму расходов на сооружение Воронежского флота — не менее полумиллиона рублей. Это немало, если учесть, что доходная часть бюджета страны в 1680 году составляла 2 миллиона 439 тысяч, а в 1701 году — 1 миллион 464 тысячи рублей {96} .
Выше назывался срок готовности Воронежского флота — корабли должны быть спущены в реку Воронеж в период весеннего половодья 1698 года. Предполагалось, что к этому времени на родину из-за границы возвратится Великое посольство и Россия возобновит активные боевые действия против Турции. Но к тому времени внешнеполитическая ситуация коренным образом изменилась. В 1698 году в Карловцах, в Славонии, начал работу международный конгресс, завершившийся подписанием мира между государствами «Священной лиги» (включая Россию) и Османской империей. Вместо борьбы за выход к южным морям предстояло вести борьбу за выход к Балтийскому морю. Это, однако, нисколько не повлияло на продолжение строительства Воронежского флота.
После возвращения в Москву в августе 1696 года Петр вынужден был возобновить розыск о стрелецком бунте, и это помешало ему отправиться в Воронеж, чтобы посмотреть, с каким успехом ведется кораблестроение. Царь задержался в Москве на два месяца и прибыл в Воронеж лишь 31 октября, проведя в пути восемь дней. 3 ноября в письме к Виниусу он объяснил причину столь продолжительного путешествия: «Мы в сем пути несказанную нужу принели от непогодов, однако по суетному времени той же час позабыли, как приехали». Позабыть трудности пути царю помогли впечатления от увиденного. Скромный и тихий городок превратился в грандиозную строительную площадку, на верфях города трудились многие тысячи согнанных со всей России плотников, кузнецов, пильщиков, работников, валивших вековые дубы и доставлявших их на верфи. «Мы, слава Богу, во изрядном состоянии нашли флот и магазейны обрели», — делился царь с Виниусом. 19 ноября он сам заложил по своим чертежам линейный корабль, названный им «Предестинацией», то есть «Божьим предвидением», длиной в 130 футов (40 метров), шириной в 32 фута (9,8 метра), вооруженный 58 пушками.
Первое впечатление Петра оказалось, однако, обманчивым. Более основательное знакомство с состоянием дел на верфях опрокинуло радужные представления об успехах в постройке кораблей. Оказалось, что часть нанятых за границей кораблестроителей, называвших себя мастерами, таковыми не являлись. Это и неудивительно: хорошо знавшие свое дело корабельные мастера были востребованы у себя на родине, на службу же в Россию нанимались те, в чьих услугах в их собственных странах не нуждались. К тому же Владимирский судный приказ, осуществлявший общее руководство воронежским кораблестроением, не выполнил обещание прислать в Воронеж макеты кораблей, которыми должны были руководствоваться корабельные мастера. Все это не способствовало высокому качеству построенных кораблей.
Цесарский резидент Гвариент сообщал в Вену 29 ноября 1698 года: «Жар и восторг, с которыми приготовлялись к наступающей войне, почти охладели; государь исключительно занят переделкою и постройкою кораблей. Дорого построенные корабли дурны и скорее годятся под купеческий груз, чем для военных действий» {97} .
Главная причина брака заключалась в использовании сырого, непросушенного леса. На верфях «кумпанств» отсутствовали эллинги, и сооружавшиеся корабли использовали доски только что срубленных дубов; доски эти подвергались воздействию непогоды. Кроме того, нередко вместо железных гвоздей использовались деревянные.
В итоге многие корабли оказались непрочными или недостаточно устойчивыми на воде. Две комиссии, осматривавшие корабли на их пригодность к эксплуатации, обнаружили в некоторых из них существенные недостатки. Так, проверяющие нашли, что «три шихбомбардира (мелко сидящие двух- и трехмачтовые суда, используемые для бомбардировки крепости с моря. — Н.П.) гостиных, хотя через неискусство мастера недоброю пропорциею сделаны, однако же по нужде их употреблять возможно», а два корабля, сооруженных казной на итальянский манер, сделаны «пропорциею не зело доброю, паче же зело худою крепостию». Кумпанские корабли Девичья монастыря, вологодского архиерея и стольника Зыкова также имели серьезные дефекты. Корабли «кумпанств» светских землевладельцев «плошая вышеписанных размером и крепостью», а корабли Т.Н. Стрешнева, князя Я.Ф. Долгорукова и Б.П. Шереметева «худшие из всех кораблей размером и крепостью». Общая оценка качества построенных кораблей удручающа: «Все же сии кумпанские корабли есть зело странною пропорциею ради своей долгости и против оной безмерной узости, которой пропорции ни в Англии, ниже в Голландии мы не видали, мню же, что и в прочих государствах таких нет же; но уже тому поправлению учинить невозможно» {98} .
Тем не менее на Воронежский флот Петр возлагал большие надежды — он решил использовать его в качестве средства устрашения турок. Еще не завершились переговоры на Карловицком конгрессе и не удалось заключить договор о двухлетнем перемирии с Турцией, а царь решил продемонстрировать туркам свою военно-морскую мощь и тем вынудить султана стать более податливым в мирных переговорах. Надобность в замене краткосрочного двухлетнего перемирия с Турцией многолетним или даже вечным миром становилась тем острее, чем успешнее продвигалось оформление Северного союза.
Уже после смерти Лефорта, 13 марта 1699 года, царь вновь отправился в Воронеж, где завершались приготовления к спуску на воду «Предестинации» и к Керченскому походу Воронежского флота. Получив известие о заключении П.Б. Возницыным двухлетнего перемирия с турками, Петр решил отправить в Константинополь для продолжения переговоров думного дьяка, руководителя Посольского приказа Е.И. Украинцева. При этом Петр внял совету Возницына отправить посольство не традиционным путем по суше, а непременно морем и на военном корабле. Совет вполне импонировал царю — во-первых, возможностью опробовать в море свое детище — корабль Воронежского флота, а во-вторых, удобным для России случаем предстать перед Турцией в новом качестве морской державы.