Легенда Лукоморья
Шрифт:
Бедная Фрося! Она пожертвовала собой ради моего спасения. И теперь я просто обязана раздавить эту ведьму.
Я подхватываю с пола ухват и, выставив его вперед, с криком бросаюсь на ведьму.
Та с испуганным визгом отпрыгивает в сторону и бормочет за моей спиной:
– Аня, это я, я, Фрося, Фрося! Все кончилось, кончилось, кончилось…
И эта испуганная интонация, эти взволнованные повторы слов убеждают меня в том, что случилось чудо, и колдовство разрушилось.
Не выпуская ухвата из рук, наклоняюсь над старой ведьмой.
– Она
– Что с ней? – взволнованно вскрикивает Фрося.
– Мертва.
– В прошлую весну я осиротела, – начала свой рассказ Фрося, отводя глаза от тела на полу, – а осенью ко мне старушка на постой попросилась, ночку переночевать. Я, конечно, пустила. Сама легла на лавке, гостью на печи положила. Просыпаюсь утром на печи – все тело ломит, глаза слезятся. Понять ничего не успела, как меня мой голос окликает:
– Проснулась, старая?
Я глаза протерла, гляжу – а за столом я сама сижу, косоньку заплетаю.
– Знатные косы отрастила, – говорю «я», – любо-дорого посмотреть.
Я головой трясу, думаю, сон недобрый снится. А голова как загудит, что я чуть с печи не упала.
– Тихо, бабуля, – слышу свой насмешливый голос, – привыкай. Старость не радость.
– Выходит, она тебя чем-то опоила? – предположила я.
– Я тоже так думала. А вчера убедилась. Как ты заснула, она пироги стала стряпать, мешочек травы из сундука достала да похвасталась, что с тобой собирается учинить. А в мешочке сон-трава была. Чтобы ты спала крепко и помешать ей не могла.
– То-то она так настойчиво мне пироги предлагала, а потом обрадовалась, когда я сказала, что после сытной еды меня в сон клонит!
– Да как же ты проснулась? – удивилась Фрося.
Я рассказала ей, как раскрошила булочку у забора. Про колобковый кошмар умолчала, но отметила, что сон послужил мне предупреждением. Если бы не он, смела бы пироги за милую душу и проснулась бы уже старухой.
– А Кузьме с пирогов плохо не станет? – встревожилась я. – Он же целую гору слопал.
– Не бойся, – успокоила меня Фрося, – ведьма не во все пироги сон-траву сыпала. И ему подкладывала обычные.
– Но парочка сонных ему все-таки перепала, – заметила я, вспомнив, как широко зевал Кузьма, уходя от Фроси, и тихо спросила: – Как же ты жила все это время?
– Все тело ломило, – тихо призналась девушка. – Казалось, каждая косточка болит. А она смеялась, глядя на мои страдания. Моя хвороба ее забавляла. Ей было радостно оттого, что она обманула старость и теперь я мучаюсь за нее.
– Я удивляюсь, почему она вообще тебя не… – Я осеклась и отвела глаза.
– Не убила? – горько продолжила Фрося. – А перед кем бы она тогда хвасталась своими злодействами? С деревенскими-то она не больно общалась. Да и знала, что я ее не выдам. Если в избу кто-то приходил, я никогда не оставалась с ним наедине, она всегда была рядом, следила, чтобы я не сболтнула лишнего, и показывала, как заботится обо мне. Когда она уходила, закрывала дом на замок, а я была так слаба, что все равно не смогла бы бежать. А соседям она сказала, что я ее бабка, и все этому поверили.
– Скажи лучше, как тебе удалось колдовство разрушить?
– Это тебя благодарить нужно.
– Меня? – поразилась я и обрадовалась. Неужели в последний миг моя магия проснулась и остановила колдовство?
– Ты же мне сказала, что разрушить колдовство можно, если сделать то же самое, только наоборот, – пояснила Фрося. – Когда я увидела, что она начала читать заговор, поняла, что это моя надежда на спасение. Ведьма собиралась проделать с тобой то же, что и со мной. Я и подумала что если помешать ей в последний миг, то я и новому колдовству не дам совершиться, и старое, каким она меня околдовала, разрушу.
– Но откуда же ты знала, что она сделала с тобой, – усомнилась я, – если ведьма тебя опоила, и ты проснулась уже старухой?
– Я не знала, – призналась Фрося, – но после того как она меня околдовала, я часто видела сны. Страшные, недобрые. Будто сперва я – это я, Фрося. А потом появляется старая ведьма, тянет ко мне руки, лезет целоваться. Глядь – а напротив уже мое лицо смеется надо мной, а я старуха древняя. Часто мне эти сны снились. Я стала думать, что ведьмин поцелуй – часть обряда.
– Обмен душами, – ахнула я, вспоминая известный афоризм. – Кто-то из поэтов писал, что при поцелуе влюбленные обмениваются душами.
– А ведьма так выпивала чужую молодость, – печально заключила Фрося.
Меня передернуло, когда я вспомнила старое ведьмино лицо на молодом Фросином теле.
– Ты ее… целовала?!
– Я только губы приблизила, как она стала уворачиваться от меня. Тут-то я и поняла, что права. А что мне оставалось делать?! – Голос девушки сорвался. – Я бы хоть жабу поцеловала, если бы мне кто сказал, что это вернет мою молодость.
– И все получилось?
– Сама видишь. В тот же миг я в своем теле очутилась. А ведьма вновь старухой обратилась.
Выходит, моя магия тут ни при чем. Фрося сама совершила чудо, одолев ведьму ее же оружием.
– Что ж, – пробормотала я. – Главное, что все позади.
Девушка молча подошла к печи и, сняв лоскутное покрывало, накрыла им мертвую старуху. Ночь постепенно отступала, и за окошком начинало светлеть. Сев на лавку, мы с Фросей потихоньку разговаривали, не сводя глаз с черной неподвижной кучи у печи.
– Странно, что соседи не почуяли неладное, – удивлялась я, – когда ведьма заняла твое место.
– Чему удивляться? После смерти батюшки с матушкой я все горевала, с соседями не зналась. Только Кузьма один ко мне захаживал.
– И даже он не догадался! – поразилась я.
– А чего ему догадываться? – Фрося горько усмехнулась. – Я его никогда за порог не пускала. А ведьма-то привечать стала: то пирогов напечет, то по грибы с собой позовет. Потом, смеясь, мне рассказывала, как Кузьма в нее влюблен, что вот-вот сватов зашлет. А она этим пользовалась в своих целях и все куда-то его посылала.