Легенда о бабочке

Юнязова Ольга Петровна

– А как же они не разбегаются? – удивился Вороненок.

– Вот для этого я за ними и наблюдаю, чтобы понять, как.

– А-а-а, – протянул Вороненок и уже с интересом поглядел в сторону поселка. – Только вот как-то странно они расположились. На открытой местности... Со всех сторон обзор, нападай да бей. Никакой защиты.

– А от кого им защищаться?

Вороненок быстро отвел взгляд и сделал вид, что не услышал вопроса...

– Ну-ка, отвечай! – Лис развернул мальчишку лицом к себе и пристально поглядел ему в глаза.

– Да не знаю я ничего! – возмутился Вороненок. – Просто сказал...

–

Нет, дружок, не просто ты это сказал! – сквозь зубы медленно проговорил Лис. – Ну-ка рассказывай, что знаешь!

Вороненок нахохлился и обиженно засопел.

– Когда? – спросил Лис настойчиво. – Когда они собираются напасть на белых?

– Да с чего ты взял? – как-то неубедительно удивился Вороненок. – Ничего они не собираются!

– Ладно, – Лис отпустил племянника и снова посмотрел в сторону поселка. – Хорошо, что не собираются, потому что это они только с виду такие беззащитные. А на самом деле, у них знаешь какое оружие...

– Какое? – недоверчиво и с пренебрежением спросил Вороненок. – Ну, какое?

Лис, делая вид, что рассматривает женщин в огороде, лихорадочно придумывал что-нибудь впечатляющее, но в то же время правдоподобное.

– Да нет у них никакого особенного оружия, – фыркнул Вороненок. – Они даже охотятся с помощью ловушек.

Ничего правдоподобного у Лиса не придумалось, но медлить дальше было нельзя.

– Они умеют стрелять огнем! – таинственным шепотом соврал он ребенку.

– Это как?

– Ну как будто бы молния и гром.

– Да врешь! – злобно прищурился Вороненок. – Так только боги могут стрелять!

– Не знаю! Наверное, боги открыли им свой секрет, – пожал плечами Лис.

– Ты видел? – Недоверие в голосе малыша сменилось на сомнение.

– Видел! – уверенно подтвердил Лис. – Они направляют свой волшебный посох в сторону зверя и мечут в него молнию. Даже лось падает замертво за сто метров.

С ужасом в глазах Вороненок посмотрел в сторону поселенцев. На его глазах стадо козочек мирно паслось рядом с людьми, даже не думая удирать.

– Скоро! – сказал он дрожащими губами. – После того, как Камень и его люди уйдут на север. Лис! Расскажи им! Чтобы они не нападали на белых...

– Да кто ж мне поверит? – вздохнул Лис. * * *

– Что случилось? – Оксана села на кровати и начала шарить взглядом в темноте. Она заметила силуэт Александра на белесом квадрате окна.

– Все нормально! – смеющимся голосом ответил он. – Просто сон...

– Просто? – не поверила Оксана. – От «просто снов» люди не вскакивают с постели с криком и не будят всех вокруг.

– Извини. Со мной бывает. Последствия контузии.

– Ну расскажи, раз уж все равно разбудил. Что видел?

– Войну... только на этот раз какую-то доисторическую. Силы были слишком неравные. Нападающие с каменными топорами...

– И кто победил?

– Никто, – вздохнул Александр. – Война еще не закончилась, когда я проснулся.

– А ты был среди нападающих? Или среди тех, на кого нападали?

Александр сел на кровать и задумался.

– Я был и там, и там...

– Как это? – удивилась Оксана. – У тебя что? Раздвоение личности?

– Наверное, – Александр пожал плечами. – Ты когда-нибудь играла в кукольном театре? Представь, что у тебя на одной руке Колобок, а на другой

Лиса. И вот скажи: в этом случае ты съела или тебя съели?

– Хороший вопрос, – засмеялась Оксана. – Но ведь если и Колобок, и Лиса – это Я, то я могу сделать так, что Лиса не съест Колобка.

– Да, но это не по сценарию! Во сне я как бы сам играл главные роли и сам же был зрителем. Но не я был сценаристом.

Помолчав, он добавил:

– Там был мальчик. Он видел, как убили его отца.

– Это тебя так напугало?

– И это тоже, – кивнул Александр. – Но проснулся я позже, когда этот ребенок поклялся отомстить.

– А что в этом такого страшного? – по инерции спросила Оксана засыпающим голосом.

– Не знаю, – Александр лег и зевнул. – Во сне ж никакой логики. Казалось бы, что страшного...

Он закрыл глаза и замолчал, дав понять Оксане, что тоже намерен продолжать спать.

Но ему не спалось. Перед мысленным взором вставал образ черноволосого мальчика с расширенными от ужаса глазами. Взглянув ему в лицо, Александр вспомнил, как в груди собрался нервный ком, а когда он попытался оглянуться и посмотреть туда, куда смотрит малыш, взрывная волна каких-то диких эмоций выбросила его из сна.

Он попытался восстановить в памяти этот «взрыв» и понять, что же видел мальчишка. Пика эмоций ему достичь так и не удалось, но, сконцентрировавшись на том, что еще не растворилось в проснувшемся сознании, он «увидел» пожарище. Черные обуглившиеся стволы вековых сосен, выжженная земля и осиротевшие каменные очаги, которые еще вчера обогревали незамысловатые чумы его народа. И черное, как тягучая вязкая смола, чувство полного одиночества, бессмысленности дальнейшей жизни и ужас перед неминуемой смертью либо от голода, либо от огненных стрел пришельцев. И непонятно, что было страшнее, продолжать жить в этой тьме или умереть. Вот оно! Вот что стало причиной того эмоционального взрыва, разбудившего не только Александра, но и Оксану: необходимость выбора между жизнью и смертью. Душа Вороненка металась меж двух «огней». Когда она подходила слишком близко к решению умереть, то неистовая сила поднималась из темных глубин и била, направляя ее в сторону «жить!». Но как только душа взлетала к вопросу «А как жить? Зачем?», невыносимая тоска и страх меняли ее траекторию обратно в сторону «не жить!». Эта игра ускорялась, удары становились все болезненнее, и непонятно, чем бы закончился этот безумный пинг-понг, если бы вдруг не вспыхнуло озарением приемлемое для обеих сторон решение: «Жить, чтобы мстить!»

Побег

Утром Александр проснулся с каким-то неприятным настроением. За окном было пасмурно, низкие тучи угрожали затяжным моросящим дождем. Оксаны рядом не было.

Он встал, надел штаны и вышел на кухню. Включив чайник, пошел выполнять остальные утренние ритуалы. Сидя в туалете, он услышал нервный разговор матери и дочери, доносившийся откуда-то из дебрей этой необъятной квартиры. Смысл слов был непонятен, но интонации не оставляли сомнений, что это ссора. Стало совсем тоскливо и невыносимо захотелось обратно в деревню. Александр попытался представить, как там сейчас сыро и холодно, как темно и одиноко в его домике, но никакие доводы сознания не смогли ослабить навязчивое желание уехать домой.