Легенда о Чёрном ангеле
Шрифт:
Моторы мягко урчат, и байки, один за другим, срываются с места. Мгновение, и парни разъезжаются в разные стороны. Хватаюсь онемевшими ладонями за одежду Карла, зажмуриваюсь и кладу голову Ворону на плечо. Не хочу ничего видеть и ни о чём думать тоже не хочу. Слишком сильные эмоции меня переполняют, слишком много переживаний за последние дни. Очень боюсь не справиться и подвести всех. Я не знаю, какая роль мне уготована во всём этом спектакле, и неизвестность пугает больше всего.
Ветер свистит в ушах, а я теснее прижимаюсь к Карлу, боясь отпустить. Будто бы может исчезнуть в любой момент — навсегда.
Это слово пугает больше всего.
Всё будет хорошо, всё обязательно будет хорошо.
Только эти мысли ещё держат на плаву. Эти мысли и обещания Карла. Он ведь никогда меня не обманывал. Кого угодно, но только не меня.
Мотоцикл постепенно замедляет ход, и вскоре тормозит. Открываю глаза и замечаю, что мы находимся на подъезде к уже знакомой мне Промзоне. Я не знаю, что Карлу здесь понадобилось, и почему мы теряем время. Но Ворон, будто бы услышав мои мысли, слезает с мотоцикла и обнимает меня за талию. Тянет на себя, помогает слезть, но из объятий не выпускает, словно, как и я совсем недавно, боится потерять.
— Пусть этот хрен подавится, но я тебя к нему не пущу, — шепчет, уткнувшись носом в изгиб моей шеи и обжигая дыханием. — Не пущу.
— Но как? Он же будет ждать. А если… а если Мишу убьют? Я должна хотя бы как приманка сработать, чтобы время для вас выиграть.
Эта идея мне кажется здравой: я буду стоять на условленном месте, а когда Спартак подъедет, Карл вступит в игру. Ну или что-то в этом роде.
— Марго, я не могу тобой рисковать. Только не тобой, понимаешь?
Хочу что-то сказать, возразить, но Карл закрывает мне рот поцелуем: жарким, болезненным, исступлённым. Вкладывает в него настолько много, что почти не вынести. Мне нечем дышать, лёгкие сжимает спазм, а глаза выжигает кислотой злых слёз.
— Пойдём, — говорит, отрываясь от моих губ и меняясь в лице.
Это не мой Карл. Это суровый и злой мужчина, привычный к тому, что всё вокруг работает чётко и слаженно. С таким Карлом невозможно спорить, ему можно только подчиниться. Или уйти навсегда, а к этому я готова меньше всего.
Мы снова возвращаемся во двор Промзоны, но сейчас здесь шумно и оживлённо. Слишком шумно. Мужчины явно чем-то взбудоражены, но мне не дано разобраться в причине столь явного оживления. Пока не дано. А Карл тащит меня вперёд, стремительный и неумолимый, словно смерч, сметающий всё на своём пути.
Вдруг дверь одного из бараков раскрывается, и оттуда выходит Фома. Взъерошенный, сердитый, а глаза блестят странно, точно кошачьи во тьме светятся.
— Она тут? — бросает Карл, а Фома скалит зубы в очень нехорошей улыбке.
Ох, что-то мне это всё не очень нравится. О ком они? Что это ещё за “она” такая?
— Карл, постой! — прошу, дёргая рукой, пытаясь вырвать из хватки свою ладонь.
— Некогда, — бросает, даже не повернувшись, и тащит меня к дверям помещения, из которого только что вышел Фома.
Мне кажется, упади я сейчас, Карл дотащит меня волоком. Чертовщина какая-то.
— Вы её не тронули? — спрашивает Карл у Фомы, а тот вскидывает ладони вверх и отрицательно машет головой. — Отлично. Не хватало ещё.
Дверь перед нами распахивается, шумно ударяясь о кирпичную стену, и мы попадаем в небольшое помещение — по виду: чья-то комната. Почти уютно и очень светло, несмотря на крошечные окошки, сквозь которые почти не пробиваются солнечные лучи.
В большом кожаном
— Алёна… — выдыхаю, встречаясь с полыхающим гневом взглядом своей несостоявшейся невестки.
— Ой, — восклицает Алёна, во все глаза глядя на меня, и закрывает рот ладонью. — Тётя Маргарита. А что вы тут делаете?
Она явно в шоке, да и у меня, кажется сейчас мозг лопнет от перенапряжения.
— Марго, держи себя в руках, — шепчет мне на ухо Карл, а я машинально киваю, пытаясь собраться с мыслями, но это не так-то и просто, учитывая все странные и страшные события последних дней.
— В гости приехала, чаю попить, — говорю, а Алёна дёргает плечом, странно глядя на меня.
Она явно растеряна, но быстро берёт себя в руки. Вздёргивает горделиво подбородок, убирает царским жестом упавшую на лицо прядь волос. Королевишна, чтоб её.
Переводит взгляд на Карла, стоящего рядом со мной. Он усмехается, а Алёна, полыхнув яростным взглядом, спрашивает:
— Где Максим? Что вы с ним сделали? Мне обещали, что он приедет. Где он?
Карл хмыкает, защёлкивая замок и проворачивая, для надёжности, на два оборота. Не вырваться, как ни пытайся, да и вряд ли у кого-то получится справиться с Вороном, если он захочет преградить путь. Несмотря на худобу и даже некую хрупкость относительного того же Фомы, в моём мужчине столько силы, что хватит на десятерых. И я бы и врагу не пожелала становиться у него сейчас на пути — слишком много злости во взгляде, слишком напряжены его мышцы. Карл готов в любой момент отразить опасность, и это меня немного успокаивает.
Похоже, Алёна тоже понимает, что ей отсюда не выйти, и это, кажется, придаёт ей решимости — такой, какая бывает у человека, загнанного в угол, но ещё способного бороться. Однако с места она не двигается — так и остаётся сидеть в кресле, подогнув под себя длинные, и чего греха таить, шикарные ноги. На ней надеты короткие ярко-голубые шорты, а грудь облегает простая белая майка, но даже в таком обычном наряде она выглядит сказочной принцессой. И я, чёрт возьми, глядя на неё сейчас, очень хорошо понимаю, почему Миша не мог избавиться от любви к этой проститутке — она слишком красива, чтобы можно было с лёгкостью выкинуть её из головы. Да и они вместе, считай, с первого класса, и я точно знаю, что ни на кого другого мой сын никогда не смотрел. Он верный — этим качеством мы оба наградили его: я и Валера.
Валера… иногда мне очень его не хватает. Он был очень хорошим человеком. Пусть я никогда не любила его так, как он того заслуживал, но всё-таки очень ценила его и уважала. Как друга, старшего брата. Любовника, в конце концов.
И почему такие люди, как Валера должны умирать, а всякая шваль, подобная Спартаку, живее всех живых?
И ещё, впервые мне жаль, что мой мальчик такой порядочный. Возможно, предательство Алёны тогда не стало бы для него настолько сильным ударом.
— Зачем этот упырь уродливый меня сюда привёз? — не унимается Алёна, взмахивая тонкой рукой в сторону двери, за которой, точно знаю, стоит Фома. Мне и самой интересно, что вообще всё это значит, но предпочитаю пока не задавать лишних вопросов. Для начала нужно переварить то, что встретила здесь, во владениях Карла, Алёну, а потом уже лезть с расспросами. Нужно в себя прийти для начала. — И где Максим?! Мне сказали, что он ждёт меня! Я бы никогда к этому уроду в машину не села! Меня обманули!