Легенда о Чёрном ангеле

Манило Лина

Он бледный, хотя и горят вызовом глаза, а на губах застыла хищная ухмылка. Он мало изменился за годы: всё такой же лощёный позёр.

— Где она? — спрашивает, и я впервые вижу вспышку страха на его физиономии. Неужели и правда, втрескался так, что на всё согласен ради её безопасности? Или она знает о его делах то, что другим знать не положено? Загадка, не иначе.

Однако так быстро расставаться со своим козырем я не намерен. Пусть девица пока посидит в машине, подумает над своим поведением.

Словно в ответ на мои мысли раздаётся стук в стекло:

Алёна бьётся внутри раненой птицей, но я надёжно запер её, не выскользнет. У меня нет цели мучить её. Мне просто нужны гарантии.

— Где надо. Пацана привёз?

Спартак встряхивает головой и мгновение смотрит в небо, словно решает, что ответить. Мне не нравятся эти паузы, но таков Макс: ни слова в простоте.

— Сначала бабу мою покажи, потом поговорим.

Знаю, что за тонированными стёклами моей машины Алёну не разглядеть, но она так остервенело бьётся, пытаясь выбраться, что, не ровен час, Спартак найдёт её раньше времени.

— Нет, Максик, так дела не делаются. Ты же деловой человек, должен понимать, — отрицательно качаю головой и слышу лязг за спиной.

Мне не нужно поворачиваться, чтобы понимать: Роджер достал свою цепь. Давненько он не брал её с собой. Я думал, что всё это осталось в прошлом, но как же легко похороненные на дне души призраки оживают, стоит только им захотеть.

— Смотрю, вся гоп-компания в сборе, — усмехается Спартак, обходя машину, и опирается задницей на капот. Складывает руки на груди и, в общем и целом, вроде не торопится никуда. Весь такой расслабленный и ленивый, а у меня зубы ломит, до такой степени он противен мне сейчас. — Давненько не виделись… друзья.

— В заднице моржа я такого друга видел, — говорит Роджер и снова звенит цепью.

— Боюсь, я туда не пролезу, — смеётся Спартак и смотрит на меня в упор. — Что, без своих придурков, один на один, зассал со мной встретиться? Карл, не узнаю прямо тебя.

— Пошёл ты! — Впрочем, его слова и провокации мне до лампочки. Пусть дальше городит свою чушь, лишь бы пацана вернул в целости и сохранности.

— Ух, грозный, — снова смеётся, а в глазах такая злость неприкрытая, ярость, что, кажется, способна испепелить на месте. — Пойдём, поговорим. С глазу на глаз. Я, как видишь, один. Может, до чего и договоримся.

— Карл, не дури, — просит тихо Викинг, но я уже принял решение. — Пусть отдаёт пацана и валим.

Ступаю вперёд. Шаг, второй, третий, и вот уже оказываюсь в метре от человека, от которого в любой момент можно ждать подлости, но мне уже всё равно.

— Ну, пойдём, коли не шутишь.

Спартак кажется ошарашенным, но замешательство, мелькнувшее на долю секунды на хищном лице, уступает место расслабленности и даже улыбке. Не знаю, чему он радуется, да и не очень интересно, если честно.

А в голенище моего сапога спрятан нож.

Мы идём вперёд, огибаем автомобиль и сворачиваем вправо — туда, где меж деревьев вьётся узкая тропинка. Идём по ней, почти гуляем, а я напряжён сейчас так, что жилы рискуют порваться. Цепляюсь

за ускользающую мысль о Маргаритке. Знаю, что всё делаю правильно — ради неё. Всё остальное отходит на задний план.

— Если ты хоть пальцем тронул мою бабу, я тебя на ремни порежу, — говорит Спартак, прислонившись спиной к стволу дерева, когда выходим на крошечную круглую поляну.

В воздухе пахнет смолой и древесной корой, а солнце, рассеиваясь сквозь пышные кроны, отбрасывает блики на стволах и листьях.

— Она не в моём вкусе, — криво улыбаюсь, а Спартак медленно кивает. — Что, скрутила любовь?

Он несколько мгновений смотрит на меня, не мигая, а потом пожимает плечами.

— У девочки талант… во многих областях.

— Какого хрена “Приют” спалил? — задаю давно волнующий меня вопрос. Мне некогда и незачем болтать о талантах девчонки и чувствах к ней Спартака. Мне нужна правда и сын Марго, больше ничего. — Мозги расплавились?

Спартак смеётся, запрокинув голову — ещё чуть-чуть и гланды выплюнет.

— Прости, не смог удержаться. Я следил за бабой — хозяйкой бара, — а тут ты в гости к ней намылился. Сюрприз удался, надеюсь?

Значит, всё-таки из-за меня. В принципе, я знал это с самого начала, просто верить себе не позволял. Не встреть меня Марго, скорее всего, ничего бы с её баром не случилось. Но мои враги и грехи прошлого уродливыми кляксами на жизнях других. Гадство.

— Дерьма ты кусок.

— Не спорю, — пожимает плечами, а на лице ни единой эмоции не отражается. — Но ты же знаешь, я всегда добиваюсь желаемого. Рано или поздно. И клуб твой будет моим, как бы ты ни противился. Ничего личного, просто восстановлю наконец справедливость.

Долбаный ты урод.

— Подавишься, — говорю, поддевая носком дернину и выворачивая кусками из земли. Так, нужно держать себя в руках, потому что Спартак только и ждёт, когда я потеряю самообладание.

— Посмотрим.

— Макс… столько лет ты пытаешься отобрать клуб. Столько лет гадишь, портишь всё. А толку? Даже спалить меня не получилось. Многого этим поджогом добился? Ты же просто мелкий пакостник с огромными амбициями.

Замечаю, как на лице моего собеседника проступает синюшная бледность, а веко на левом глазу слегка подрагивает. Значит, удалось зацепить. Продолжаю, закрепляя эффект:

— Думаешь, я не знаю, скольких братьев ты подкупить пытался, на свою сторону переманить? Киллера даже в прошлом году нанял. А смысл? Ты просто трусливая кучка собачьего дерьма, ничего больше. И баба твоя — визгливая сучка, убить меня вознамерилась, идиотка. Жизнь тебе облегчить хотела. Я знаю, что я урод моральный, но тебя и твою подружку ещё пойди, переплюнь.

Спартак молчит, и это почти зловеще, особенно, когда вокруг шумит молодой листвой роща.

— Зачем тебе “Приют” понадобился? Чего ты вцепился в него? Потому что баба — хозяйка? Думал, легко отберёшь у слабой женщины её кровное? Чего в мою “Магнолию” не пришёл, её не попытался заграбастать? Ну конечно, с бабами бодаться всё ж проще, да?