Легенда о королях
Шрифт:
— И что из того? Вы хорошо знакомы с этим, как вы выразились, «персонажем». Он вас пугает? По-моему, он вам дал все, что можно только пожелать.
— А Монтень говорил, что нельзя сказать о человеке, счастлив он или нет, пока он не умер. Может, то, что сейчас мне кажется правильным, окажется ошибкой, когда паззл сложится до конца…
— Значит, вы можете отказаться от «Дороги» и доскладывать эту свою мозаику. Но разве вы можете решать за всех? Есть ведь и те, кому эта земля уже… скажем мягко: весьма надоела.
— Например — вам? — догадался я. — Сколько вам
— Бесконечность, — нехотя признался он. — Я когда-то поставил один… как оказалось, весьма неудачный эксперимент, и… я попал в кольцо времени. Это я вам объяснить не могу — в вашем понимании еще нет даже таких терминов, но сейчас, уже несколько тысяч лет, я иду из вашего будущего в ваше прошлое.
— Поэтому вы его так хорошо знаете? А… мое прошлое и ваше «будущее»?
— Я там тоже был, — вздохнул он. — Несколько тысяч лет назад… Это — круг, Максим. Замкнутый круг. Я устал. Я хочу вырваться. Бессмертие тоже может быть адом…
— Ага… И вы хотите одарить этим «адом» других? Один неудачный эксперимент для себя поменять на другой неудачный эксперимент для миллионов? Мерлин, вам надо как-то смириться с устройством этого мира и все же признать, что Тот, Кто его строил, был несколько… дальновидней вас.
— Но я хочу вырваться отсюда! Я уже раскрыл тайну пирамид. Это своеобразные «катапульты». Транспорт, доставляющий души на другие планеты. Слышали про церемонию «открывания рта»? В это время в подземных камерах звучала музыка, помогая душе…
— Мерлин, я все равно в этом ничего не пойму. Уж извините.
— Но я уже рассчитал и расстояние до обитаемых миров, и скорость, и дальность. Я построил высокоточный календарь…
— Стоунхендж?
— Да. И зачем нам будет это бремя земной жизни, если вместо жалкой власти над толпой, или даже страной, вы можете получить в свое распоряжение целые миры?!
— Но любая власть — прежде всего ответственность. Мне бы с Аввалоном разобраться, а вы меня еще и целыми мирами нагрузить хотите. Нет, пока что как-то не тянет.
— Вы просто не понимаете. Это же не обязательно использовать в личных целях! А информация, подчас бесценная, а отдых и приключения, а новые технологии?! Да и зачем ждать смерти? Зачем?!
— Без смерти нет воскрешения — как любит повторять отец Патрик.
— Ерунда, — небрежно отмахнулся Мерлин. — Много ваш Патрик понимает… Он — монах, а я — друид. Помните, у Лукана, в «Фарсалии»: «От друидов мы узнали, что место предназначения человеческой души — не могила, и не царство теней, та же самая душа в ином мире оживляет другое тело, и если их учение истинно, то смерть — это многоточие, а не конец долгой жизни». Мы проповедовали бессмертие души раньше христиан…
— Все время хотел вас спросить… Почему вы так одеваетесь? Балахон этот, сапоги, коса… Вы на смерть похожи.
— Что вы, Максим, — рассмеялся Мерлин. — Смерть красива. Во время клинической смерти многие путают ее с самой Богородицей. А одежда… Да так… атрибуты. Как митра у папы римского или скипетр у Ивана Грозного. Считайте, что эта коса — символ жатвы знаний.
— Врете, — уверенно сказал я. — И
— Чудеса, Максим, сами по себе никогда не случаются, их творит кто-то конкретный… А вот и леди Моргана, — неожиданно повернулся он к двери.
Вид Морганы был страшен: бледная, с полубезумным, горящим яростью взором, она казалась вышедшей из ада фурией.
— Что случилось? — встревожился я.
— Плохие вести из Британии, сир, — даже голос ее изменился до неузнаваемости: стал сухим и отрывистым. — Погибла моя сестра. Моргауза.
— Артур?! — вскричал я.
— Нет… Но это дело рук его дьявольской свиты! Самой атмосферы, царящей вокруг рыжего дьявола! Она влюбилась в одного из ваших воспитанников, приехавших с Аввалона. Вы должны помнить его, сир. Его звали Ламорак.
— Да, помню. Миловидный, очень скромный паренек. Имел склонность к алгебре и астрономии. Хороший воин.
— Один из лучших, — подтвердила Моргана. — А эта кошка, нацепившая маску «блюстительницы нравов», Гвиневера, чтоб ей в аду гореть, прилюдно устыдила и науськала сына Моргаузы — Техериса.
— Тоже хорошо помню, — сказал я. — Темноволосый крепыш, увлекался греко-римской борьбой…
— Он убил свою мать! — сказала Моргана. — Убил, застав ее в спальне с Ламораком! Его изгнали, а Ламорака убил Мордред на поединке… Моя сестра — мертва…
— Я сочувствую твоему горю, девочка, — сказал я. — Что я могу для тебя сделать?
— Отпустите меня на похороны.
— Но, Моргана…
— Не бойтесь, сир, я не убью Артура, — разгадала она мои мысли. — Для этого у него слишком хорошая охрана. А класть свою голову в обмен на его не могу — я поклялась еще спеть над его телом. Рано или поздно я найду подходящий момент, но сейчас я еще не готова…
— Что ж, тогда поезжай. Рыцарь Аккалон тебя проводит. В Британии не так безопасно, как на Аввалоне.
— Я не беззащитная девочка, — напомнила она.
— Тогда не поедешь.
Она секунду подумала, коротко поклонилась и ушла.
— Бедные дети, — сказал Мерлин.
— Это моя вина, — признал я. — Я воспитывал их не для того мира, а для этого… Они не выживут в Британии, как не выжил бы никто из моего мира.
— Но вы же смогли?