Легенда о Льюке
Шрифт:
— Одно движение — и ты труп! — крикнул Воитель прямо в ее раскрашенную физиономию.
Хоть ласка и не знала языка, на котором говорил Льюк, она прекрасно поняла, что он имеет в виду. Только одна часть ее тела двигалась — горло; она то и дело судорожно сглатывала.
— Это же Льюк! Мы спасены!
Громкий радостный ропот прошел по пещере. А издыхающая змея все еще крушила все вокруг. Подброшенные ее хвостом грызуны ударялись о стены, другие были раздавлены ее тяжелыми кольцами. Казалось, прошла целая вечность
— Маррахагга лагор Раббатума! Лагор!
Вург быстро выдернул свое копье из трупа змеи и присоединился к Льюку. Он тоже приставил острие своего оружия к горлу ласки. Льюк прорычал:
— Вели им отойти от нас и развязать мою команду! — и он кивнул на подвешенных под потолком. — Моя команда, понимаешь? Перережьте веревки, пока я не перерезал тебе горло! Быстро!
Ласка медленно подняла лапу и указала на пленников:
— Раббатума, лагор, Ко!
Один из грызунов, по-видимому, какой-то мелкий начальник, коротко поклонился ласке:
— Йа Маррахагга!
Повернувшись к остальным, он угрюмо указал им на связанных и сказал:
— Лагор Раббатума.
Бью уже успел оправиться от шока и вновь обрел дар речи:
— Вот именно, мои маленькие подлые друзья! Именно то, что он сказал: освободите нас, Раббатума, да поживее!
Грызуны повиновались. Они повисли на шестах и перерезали веревки ножами. С криками одновременно облегчения и боли Бью и другие члены команды «Сайны» упали на пыльный пол пещеры. Они лежали и стонали.
Кардо попробовал было встать и тут же взвыл:
— Лапы онемели! Они ведь так долго были связаны! Льюк ответил коротко и резко:
— У нас нет времени здесь прохлаждаться. Ползите на животе, если иначе не можете! Шевелитесь! Это приказ.
Льюк и Вург по-прежнему не отпускали ласку, а команда, охая и причитая, кое-как потащилась прочь:
— О-о-о, как будто кто-то воткнул мне в лапы иголки!
— Моя бедная голова! Она просто раскалывается!
— Смотрите! Этот негодяй отхватил мне кусок хвоста, когда перерезал веревки!
— Ух! Вы еще жалуетесь! Поглядите на меня! У меня вся шкура на спине опалена, я висел как раз над костром!
Льюк подтолкнул к выходу последнего из своих воинов:
— Что ж, может быть, в следующий раз вы подождете моего приказа, прежде чем кидаться на берег и набивать животы отравленными фруктами!
Когда команда ушла, Льюк повернул ласку к себе спиной и обхватил ее сзади, опять приставив острие меча ей к горлу.
— Присматривай за этими дикарями, Вург. Пусть не подходят слишком близко. Ну что ж, ласка, мы сматываемся отсюда, спокойно и без шума. Не вздумай шутить, не то
Они отступали к выходу, а грызуны следовали за ними и вопили:
— Лагор Марахагга!
Льюк начинал потихоньку понимать, что они говорят:
— Не волнуйтесь, ребята, отпустим мы вашу Марахаггу, как только выберемся из этой вонючей пещеры. А ну не подходи!
Они преодолели короткий туннель. Снаружи команда в ожидании Льюка растирала свои онемевшие лапы. Льюк провел ласку через углубление, которое вырыли они с Вургом, и, когда грызуны тоже подошли к краю ямы, подал знак Вургу:
— Убери-ка упор!
Вург резко оттолкнул копьем кусок скалы. Каменная глыба скатилась вниз и с аккуратным стуком легла в вырытое углубление. Она полностью забаррикадировала вход в туннель, оттуда доносились приглушенные вопли ярости дикарей.
Вург полюбовался, опершись на копье:
— Наглухо!
Льюк приказал команде возвращаться на борт «Сайны», а они с Вургом повели ласку к тому месту, где все еще валялись теперь уже раздавленные и подпорченные фрукты. Острием меча Льюк нарисовал на песке очертания «Пиявки» и тут же опять приставил острие к горлу ласки:
— Марахагга видела здесь красный корабль? Такой большой красный корабль…
Ласка не сводила глаз с Льюка, пока он снова и снова пытался объяснить ей, что он хочет узнать. Она тщательно нарисовала на песке три круга с отходящими от них линиями и стрелкой, направленной на юг. Пока Вург ломал голову над рисунком, ласка три раза стукнула по рисунку Льюка, изображавшему корабль.
Льюк понял:
— Три солнца, то есть три дня, — объяснил он своему озадаченному другу. — Она говорит, что красный корабль проплывал здесь три дня назад и отправился на юг.
Вург деловито отряхнул лапы:
— Это значит, что мы не намного отстали, приятель. Надо отправляться в путь. А с этой что будем делать?
Ласка жалобно посмотрела на Воителя. Дотронувшись до лезвия меча лапой, она попыталась отрицательно покачать головой. Тут Льюк лукаво улыбнулся, поднял большую полураздавленную сливу и поднес ее ко рту ласки:
— Ешь!
Она с отвращением сжала челюсти. Льюк замахнулся мечом, как будто собираясь одним махом снести ей голову:
— Ешь, Марахагга, ешь!
Ласка, сделав над собой усилие, заглотила сливу. Вург веселился, как ребенок. Он выбрал грушу побольше, с подбитым боком:
— Ну-ка, Марихаггит, или как тебя там, попробуй еще своего собственного снадобья!
Ласка вынуждена была съесть еще две сливы и персик. Она печально сидела на песке, и сок стекал по ее подбородку.
Изобразив сочувствие, Вург заметил Льюку:
— Почему-то у нее вид не слишком счастливый! Может быть, она все еще не наелась?
Льюк протянул ей недоеденное яблоко, надкушенное кем-то из команды «Сайны»: