Легенда о принце Ахмеде аль Камель, или Паломник любви
Шрифт:
Вот перечень тех пернатых друзей, с которыми принцу случалось упражняться в недавно усвоенном языке: башня была слишком высокой, чтобы ее могли посещать и другие птицы. Его новые знакомцы, впрочем, вскоре ему наскучили, ибо беседа с ними очень мало говорила уму и ничего сердцу; вот почему он понемногу вернулся к своему прежнему одиночеству. Миновала зима; в пышном цветении, в зелени, напоенная дыханием свежести, распустилась весна; для птиц настала счастливая пора свадеб и гнездования. Внезапно в сады и рощи Хенералифе, можно сказать, ворвались песни, чириканье и щебетанье; они донеслись и к принцу в уединение его башни. Со всех сторон он слышал все то же: любовь, любовь, любовь - о ней пели, ей отвечали в бесконечном многообразии голосов и звуков. Принц молча и в недоумении вслушивался. "Что представляет собой эта любовь, которой, по-видимому, полон весь мир и в которой я ничего не смыслю?" За разъяснениями он обратился к своему приятелю - ястребу. Хищная птица ответила презрительным тоном:
– Тебе следует обратиться к мирным птицам земли, созданным для того, чтобы служить добычею нам, князьям воздуха. Мое ремесло - война, мое наслаждение - в битвах. Я воин и ровно ничего не смыслю в том, что зовется любовью.
С омерзением отошел принц от ястреба и отыскал сову в ее темном убежище. "Эта птица, - подумал он, - ведет мирную и спокойную жизнь, и она, вероятно, сможет разрешить мой вопрос". Он попросил сову разъяснить ему, что такое любовь, о которой все птицы распевают в рощах внизу. В ответ сова взглянула на него с видом оскорбленного достоинства.
– Мои ночи, - молвила она, - посвящены ученым трудам и исследованиям, а дни - размышлению у себя в келье о том, что я изучила. Что же касается певчих птиц, о которых ты говоришь, я никогда не слушаю их; я презираю их и их песни. Хвала аллаху! Я не могу петь. Я - философ и ничего не смыслю в том, что зовется любовью.
Принц направился к своду, где вниз головой висела его приятельница летучая мышь; он обратился к ней с тем же вопросом. Летучая мышь наморщила нос, весь ее облик изобразил крайнее раздражение.
– Зачем ты потревожил мою утреннюю дремоту столь праздным вопросом? сердито пропищала она. - Я летаю лишь в сумерки, когда птицы давным-давно спят, я не утруждаю себя их делами. Я не птица и не животное, благодарение небу! Я обнаружила низость и подлость как тех, так и других; я ненавижу каждого из них в отдельности и всех взятых вместе. Одним словом, я мизантроп и ничего не смыслю в том, что зовется любовью.
Последнею надеждою принца была веселая ласточка; он разыскал ее и окликнул в то мгновение, когда она кружилась над верхушкою башни. Ласточка, как обычно, страшно спешила и едва нашла время, чтобы бросить ему в ответ:
– Честное слово, у меня такая уйма общественных дел, я так занята, что не имела времени подумать над этим вопросом. Ежедневно мне необходимо отдать тысячу визитов, вникнуть в тысячу исключительно важных дел, у меня не остается ни минутки досуга для таких мелочей, как какие-то птичьи песенки. Одним словом, я гражданка вселенной и ничего не смыслю в том, что зовется любовью. - Произнеся эти слова, она нырнула в долину и через мгновение скрылась из глаз.
Принц был разочарован в своих упованиях и совершенно сбит с толку, но его любопытство, встретившись с трудностями, разгорелось с еще большею силою. Случилось, что в то самое время, когда он бился у себя наверху над этим неразрешимым вопросом, к нему поднялся его давний учитель и страж. Принц поспешил навстречу.
– О Эбен Бонабен, - вскричал он нетерпеливо, - ты открыл мне многое из земной мудрости, но есть одна вещь, в которой я сущий невежда, и я хотел бы, чтобы ты ее разъяснил.
– Пусть мой принц задаст свой вопрос, и все, что доступно разуму его преданного слуги, - в его полном распоряжении.
– Скажи мне в таком случае, о глубокомысленнейший из мудрецов, в чем сущность вещи, которая зовется любовью?
Эбен Бонабен, казалось, был поражен громом. Он задрожал и стал белый как полотно, ему почудилось, что его голова едва держится на плечах.
– Кто подсказал моему принцу подобный вопрос? Где он выучился этому нелепому слову?
Принц подвел его к окну башни.
– Послушай-ка, о Эбен Бонабен, - сказал он.
Мудрец принялся слушать. Внизу, в чаще, у самого подножия башни соловей пел своей возлюбленной розе, - с каждой цветущей ветки, из каждой рощицы неслись сладостные мелодии, - и любовь, любовь, любовь была неизменной темой всех этих песен.
– Алла акбар! Велик аллах! - воскликнул Эбен Бонабен. - Кто осмелится утверждать, что он в силах скрыть от сердца мужчины эту великую тайну, если даже птицы небесные - и те составили заговор, чтобы выдать ее?
Затем, повернувшись к Ахмеду, он торопливо проговорил:
– О мой принц, заткни уши, не слушай этих соблазнительных песен! Замкни ум от этого опасного знания! Знай, что любовь - причина половины бедствий несчастного человечества. Это она сеет вражду и распри между братьями и друзьями, она виновница предательских убийств и опустошительных войн. Заботы и горе, тоскливые дни и бессонные ночи - вот ее спутники. Она губит едва расцветшую душу, отравляет радости юноши и приносит с собою болезни и страдания преждевременной старости. Да сохранит тебя всемогущий аллах, мой принц, в полном неведении относительно того, что зовется любовью!
Мудрый Эбен Бонабен поспешно ретировался, покинув принца в еще большем недоумении. Тщетно пытался принц избавиться от мучившего его неотступно вопроса, - он все сильнее и сильнее овладевал его мыслями и томил бесплодными и пустыми догадками. "Разумеется, - говорил он себе, прислушиваясь к сладостному пению птиц, - разумеется, в этих звуках нет и следа какой-нибудь горести: все говорит о нежности и счастье. Если любовь действительно причина зла и вражды, то почему же все эти птицы не чахнут в уединении или не разрывают друг друга в клочья, но беззаботно порхают в рощах и резвятся среди цветов?"
Однажды утром, еще не встав со своего ложа, он мучительно размышлял над своей неразрешимой загадкой. Окно его комнаты было раскрыто, в него вливался мягкий утренний ветерок, напоенный ароматом цветущих в долине Дарро апельсиновых деревьев. Едва-едва слышалось пение соловья, который пел о том же, о чем пел всегда. Принц прислушивался к нему и вздыхал. Вдруг до него донеслось громкое хлопанье крыльев: красавец голубь, спасаясь от ястреба, стремительно влетел в окно и, задыхаясь, упал на пол, между тем как преследователь, упустив добычу, унесся стрелою в сторону гор.