Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак(Историко-приключенческие повести)
Шрифт:
Ван Ювэй испуганно присел. Засада? Но кто — Чжан Сюань, жандармы или казаки? Впрочем, какая разница! Надо уходить. Хунхузы, мастера и любители устраивать засады, когда сами попадали в них, как правило, боя не принимали, поворачивали коней и уходили в леса.
Толстяк уже открыл рот, чтобы отдать соответствующее распоряжение, как вдруг к нему подбежал запыхавшийся кутуль, тот самый, которого Шен зачислил в свою родню. Воспользовавшись перестрелкой и суматохой во дворе, «племянник» сумел незаметно выбраться наружу и сейчас, по привычке вобрав голову в плечи, ожидая ударов, торопливо докладывал:
— Я не виноват, господин… Все сделал как велели, но… Шенцзячжуан [106] уже после моего прихода захватила дружина Чжан Сюаня! Там же шкипер Хук, Яновский и их дети…
— Ах, вот как! — вскричал джангуйда. — Все птички в одном гнездышке? Прекрасно! Я раздавлю их! — Жажда мести и наживы (неизвестно, что было сильнее) темной волной захлестнула вожака банды, и он потерял присущую ему осторожность. — Ломай ворота!
Приклады забухали в калитку, врезанную в полотно ворот. Хунхузы подняли такой грохот, что не услышали подозрительную тишину, внезапно воцарившуюся во дворе. В следующее мгновение ворота резко распахнулись, и ужасающей силы залп разметал нападавших. Стоны, проклятья, конское ржанье…
106
Усадьба Шена.
Из дыма, не успевшего рассеяться, показались выбегающие из ворот дружинники, впереди всех мчался бородатый гигант, страшный в своем праведном гневе. Винтовку, которую некогда было перезаряжать, он вознес над головой как дубину.
С воплями ужаса «краснобородые» — кто верхом, кто пеший — бросились врассыпную, дружина их преследовала. Толстый джангуйда, не привыкший подыматься в седло без посторонней помощи, цеплялся за коня судорожно и тщетно.
Таким, запутавшимся одной ногой в стремени, и настиг его Яновский. Выбил ружье из рук, сгреб бандита за шиворот. В эту минуту Мирослав напоминал былинного Илью Муромца, когда тот изловчился и схватил-таки шкодливого Соловья-Разбойника. Злость у фермера уже прошла, и он насмешливо спросил:
— Ну что, почтеннейший, вы еще не поняли, что наши встречи не приносят вам ничего хорошего?
В сопровождении Андрейки и Сергуньки подошел капитан Хук. Он был настроен не так благодушно, как его друг. Не сводя горящих ненавистью глаз с хунхуза, Фабиан зарядил ружье и поднял его.
— Отойдите в сторону, Мирослав!
— Во сян хо! — завизжал толстяк, падая на колени и закрывая лицо руками, словно это могло спасти его от пули. — Во сян хо! [107]
107
— Я не хочу умирать!
Почему-то именно в эту минуту Андрейке привиделось никогда до этого не вспоминавшееся удэгейское стойбище на берегу большой реки; из забытья выплыло лицо молодой красивой женщины, вот так же упавшей на колени перед чудовищем в человечьем обличье…
— Это он убил мою маму! — крикнул мальчишка.
— Не только твою, — сурово сказал Яновский, взглянув на Сергуньку. — Многих осиротил этот бандит. И все же… капитан, прошу вас, не надо, не пачкайте рук… Пусть его живет, если сможет… Бог шельму метит, и добром он все равно не кончит.
Фабиан нехотя опустил ружье.
— Встань!! — сказал Мирослав поверженному, валяющемуся в пыли врагу. — Ты свободен. Но помни, Ван Ювэй, будущего у тебя нет [108] . Будущее — у них! — И он возложил ладони на головы обоих мальчуганов — темноволосую и белую. — А теперь пшел отсюда, пока я не передумал!
Толстяк подхватился и бросился бежать, кидаясь из стороны в сторону.
— Думает, что выстрелим в спину, — усмехнулся Чжан Сюань. — По себе судит, мерзавец!
108
Имя Ван Ювэй означает: имеющий большое будущее.
К полудню, когда дружина собралась в обратный путь, из Посьета приехали на двух линейках жандармы, возглавляемые пожилым, выслужившимся, очевидно, из низов, поручиком и следователем Осмоловским. Капитан Хук при виде его нахмурился и отвернулся. Старшина дружины рассказал начальству о стычке с шайкой Вана, передал жандармам нескольких захваченных бандитов.
— А где же главарь? — поинтересовался следователь.
— Ушел, — лаконично ответил Чжан Сюань.
— Как это ушел? Сбежал или отпустили?
Китаец промолчал.
— Тебя спрашивают или нет, желтая образина?! — выкрикнул поручик.
Мирослав решительно вмешался.
— Во-первых, милостивый государь, прекратите оскорблять человека. А во-вторых, Вана отпустил я.
— С кем имею честь? — вздернул подбородок Осмоловский.
— Мирослав Янович Яновский, фермер.
— Я так и думал-с. На каком же основании, позвольте вас спросить, вы отпустили матерого разбойника?
— А без всякого основания! Отпустил — и вся недолга! Вот когда вы поймаете его — вы будете вольны делать с ним что вам заблагорассудится.
Следователь покраснел.
— Хорошо-с. Мы поговорим с вами в другом месте.
— Вряд ли у меня найдется для вас время. Я человек занятой. Прощайте.
Проводив взглядом отъехавшие линейки, Мирослав весело сказал:
— Ничего, внакладе не остался: нашу победу припишет себе. — Он оглядел стоявших вокруг него людей. — Ну, друзья, по коням! Дома работа ждет.
ЭПИЛОГ
Прошел год…
— К вам можно, Мирослав?.. — В кабинет, нерешительно приотворив дверь, заглядывал Фабиан Хук.
— Входите, дорогой капитан, входите! — Яновский, взлохмаченный, в домашнем халате, сидел перед бюро и что-то быстро писал. — Извините, через минуту я буду к вашим услугам. Присаживайтесь и — так и быть! — закуривайте свою трубку.
Капитан опустился в кресло, закурил и стал разглядывать коллекцию насекомых в энтомологических ящиках, расположенных вдоль стен. Особенно роскошны были бабочки; наколотые на булавки, с расправленными крыльями, они тянулись ровными длинными рядами, от крупных — в ладонь — махаонов до маленьких — в ноготь — ночных совок. Природа немало потрудилась, чтобы создать такое разнообразие форм, рисунков, красок…