Легенда о рыцаре тайги. Юнгу звали Спартак(Историко-приключенческие повести)

Щербак Владимир Александрович

Шлюпка, до краев наполненная водой, держалась на поверхности потому, что внутри ее, вдоль бортов, под носовой и кормовой банками [122] , были установлены воздушные водонепроницаемые ящики, которые моряки тоже называют банками. Вот эти самые ящики-банки и не позволяли шлюпке затонуть.

Юнга, лежа животом на планшире, не удержал равновесия и соскользнул в воду. Шлюпка качнулась, и вдруг непонятно откуда раздался голос:

— Эй, кто там?

Спартак вздрогнул. Голос был знакомый, и хотя был чем-то неприятен, сейчас показался почти родным.

122

Банка —

сиденье в шлюпке.

— Здесь я, Малявин! — выкрикнул он.

— Давай сюда, к нам!

Юнга понял, что кто-то, как и он, подплыл к шлюпке, только с противоположного борта. Держась за леер, что ожерельем опоясывал шлюпку, он обогнул ее и увидел двоих, барахтающихся в воде. Он придвинулся вплотную и разглядел бледные лица радистки Рур и матроса Ганина. Радость охватила его: теперь он не один в этом страшном ночном море!

— Ты, Малявка? — хрипло спросил белобрысый. — Живой, значит?

— Живой… Кто-нибудь еще спасся?

— Кто его знает, — вздохнула Рур. — Слышали крики в той стороне, — она махнула рукой, — хотели плыть туда, да вот на лодку наткнулись. Жалко бросать… Может, сумеем вычерпать воду? Тогда и поплывем, а?

Все трое принялись за работу. Но много ли вычерпаешь руками? К тому же волны то и дело заливали шлюпку, возмещая вычерпанную воду. Труд оказался таким же бессмысленным, как наливание воды в бочку без дна, и приводил в отчаяние.

Впрочем, скоро Ганин нашарил ведро, привязанное к сиденью, и дело пошло веселее, а когда борта шлюпки немного приподнялись, волны уже не так сильно стали захлестывать ее, хотя и продолжали накатываться бесконечной чередой.

Моряки очень устали, однако ни на минуту не прекращали работу, потому что понимали: от этого зависит их спасение. А может, и не только их. Вот из темноты донеслись разноголосые неясные крики, и трое замерли в полузатопленной шлюпке.

— Слышите? — воскликнул Спартак. — Кричит кто-то! Может, тонет?..

— Да нет, — возразил Ганин. — Кричит же не один человек — несколько. Да и не можем мы ничем…

— Давайте, мальчики, быстрее! — прервала их Светлана Ивановна. — Вычерпаем воду и пойдем туда.

В шлюпке еще оставалось немало воды, но уже были найдены скользкие от мазута весла, вставлены в уключины, и она медленно, очень медленно двинулась в ту сторону, где время от времени раздавались крики.

Спартак изо всех сил орудовал тяжелым веслом, не чувствуя жжения в ладонях и боли в опухшей лодыжке. «Может, и братан там», — думал он, и ему даже стало казаться, что он различает голос Володи. Что-то приговаривая себе под нос, рядом греб Ганин. Рур сидела на руле. Неожиданно она привстала с кормовой банки и закричала:

— Смотрите, смотрите! Это они!

Гребцы одновременно обернулись и примерно в полукабельтове увидели какой-то темный предмет, едва возвышавшийся над поверхностью воды. Он то взмывал на гребне волны, то проваливался, исчезая из виду.

— Наши! Быстрее!

Еще несколько минут отчаянной работы веслами, и шлюпка подошла к непонятному предмету. Им оказался плот. На нем шевелились человеческие фигуры. Со шлюпки подали фалинь [123] , на плоту его надежно закрепили.

123

Фалинь — носовой и

кормовой концы на шлюпке.

Спасательный плот, а их на «Копернике» было четыре, представлял собой довольно простое сооружение: несколько пустых железных бочек, обшитых досками. Посередине имелось прямоугольное углубление, куда сидевшие на плоту могли спустить ноги и где в металлических ящиках хранился неприкосновенный запас продовольствия. Эти плоты имели свои достоинства и свои недостатки. Первые состояли в том, что плоты подвешивались вдоль бортов судна в таком состоянии, что их не обязательно было спускать при погружении в воду: они сами автоматически освобождались от креплений и всплывали на поверхность. Но плоты были совершенно неуправляемы, и моряков, спасающихся на них, могло неделями носить по водной пустыне, постоянно заливая волнами. А когда на них нападали штормы и шквалы, на плоту обязательно кого-нибудь недосчитывалось. Шлюпка, безусловно, была куда надежней.

Оба суденышка, два крохотных островка надежды, радостно приветствовали друг друга. Особенно радовался встрече Спартак. Теперь он уже ясно слышал голос Володи и прокричал ему:

— Братан, я здесь!

— Слышу, Спарта! Молодец!

Кроме моториста Шелеста на плоту были капитан, второй помощник, доктор, боцман, два кочегара и четыре матроса. Всего с «Коперника» спаслось четырнадцать человек. Решено было с рассветом всем перебираться в шлюпку.

…Небо побледнело, погасли звезды. Наступило утро. В его свете моряки разглядывали друг друга. Все были бледными от бессонной ночи, усталости и переживаний, покрыты ссадинами, кровоподтеками, мазутными пятнами. Только капитан и радистка успели надеть кители, большинство же были полуодеты, а некоторые вообще в одних трусах.

Моряки переместились в шлюпку, захватив с собой продукты. Больше брать было нечего, но если бы коперниковцы могли знать, сколько дней и ночей им придется провести в открытом море, они, возможно, содрали бы с плота деревянную обшивку и взяли ее с собой: топливо им скоро понадобится…

Но сейчас все надеялись, что недолго им дрейфовать, что скоро, ну, через день-два их подберет какое-нибудь судно; к тому же присутствие капитана вселяло уверенность.

А он, задумчиво оглядев моряков, с горечью отметил, что из сорока двух членов экипажа спаслась только треть. «Может, подберем еще кого?» — подумал он, хотя пустынное море с изредка мелькающими в волнах обломками погибшего судна не оставляло никаких надежд.

— Команде — завтракать! — приказал капитан. Тон его был обычный, будто ничего не случилось.

Люди оживились, задвигались, доставая из металлических ящиков, размещенных под банками, продукты: галеты, пеммикан [124] , молочные таблетки, шоколад. Провизии было достаточно, а вот с водой дело обстояло хуже: в анкерке [125] ее было на три-четыре дня, не больше.

Шелест и Малявин сидели рядом, устало жевали и время от времени поглядывали друг на друга, при этом Володя ободряюще подмигивал:

124

Пеммикан — мясной концентрат, входил в состав НЗ.

125

Анкерок — бочонок для пресной воды на шлюпке.