Легенда о сепаратном мире. Канун революции

Россия прожила уже несколько лет нового века и шаг за шагом приближается к 100-летию Первой мировой войны и революционной смуты, взорвавшей вековые устои великого государства. Самое любопытное, что несмотря на приближающийся юбилей роковых событий, в общественном сознании страны до сих пор еще так и не сформировалось четкое и взвешенное понимание того, почему и как случилась эта трагедия, каковы ее скрытые истоки и пружины. К сожалению, даже поток книг и исследований на данную тему, который выплеснулся на читателей в первые годы перестройки и новой России, не прояснил очень и очень многое из покрытого «плесенью времени». Приходится обращаться к указанной теме как бы заново, и помочь в этом могут все еще не доступные массовому читателю труды одного из крупнейших российских историков

Вехами на жизненном и творческом пути историка до революции стали исследования по истории России, прежде всего русской церкви, подготовка им многотомных коллективных трудов о реформе 1861 года, Отечественной войне 1812 года и масонстве, редакционно-издательские дела в издательстве «Задруга» и журнале «Голос минувшего», а также активное участие в создании и деятельности Народно-социалистической партии. События Октябрьской революции привели историка в стан контрреволюционных сил, в которых он занимал одно из самых видных мест. На этом поприще Мельгунова ждали пять арестов, полтора года заключения в тюрьмах, полгода жизни на нелегальном положении, угроза расстрела и высылка за границу в 1922 году. Затем последовали около 35 лет жизни на чужбине, продолжение антисоветской борьбы и издательской работы, а самое главное, беспрерывные исследования историком пережитой Россией новой смуты. Из-под его пера в эмиграции вышли 12 исследовательских трудов (в 16 томах), сотни статей и заметок, которые позволяют без сомнения называть Мельгунова крупнейшим историком русского зарубежья 1 .

Самым важным трудом Мельгунова в эмиграции стала его трилогия «Революция и царь», которую он задумал еще в 1930-е годы и над которой работал с периода Второй мировой войны до последних лет своей жизни. В нее входят следующие книги, которые ныне выпущены в свет издательством «Вече»: «Легенда о сепаратном мире. Канун революции» (Париж, 1957), «Мартовские дни 1917 года» (Париж, 1961) и «Судьба императора Николая II после отречения» (Париж, 1951). Не останавливаясь подробно на содержании второй и третьей книг трилогии, упомянем лишь, что на их страницах подробно, в некоторых местах почти час за часом описана трагическая одиссея Николая II и его семьи, начиная с первых раскатов Февральской революции и кончая трагедией в Екатеринбурге.

По словам жены историка П.Е. Мельгуновой-Степановой, первой книге трилогии «Легенда о сепаратном мире» историк «придавал особое значение». Работая над ней в годы Второй мировой войны, «последний раз он исправил, дополнил и тщательно проверил всю рукопись летом 1955 г. в первые месяцы болезни». Впервые книга увидела свет в 1957 году, уже после смерти историка.

Мельгунов еще в 1931 году издал свой труд «На путях к дворцовому перевороту. Заговоры перед революцией 1917 года», в котором описал, какая паутина заговоров плелась в России против Николая II и какую роль играли в них масоны. Однако в этой книге, сосредоточившись прежде всего на описании хроники и методов действий заговорщиков, он вообще не коснулся вопроса о тех мифах и легендах, которые сформировались в российском обществе не без участия этих же самых заговорщиков и которые сыграли заметную роль в будущем крушении монархии. Этой теме он и посвятил свой труд «Легенда о сепаратном мире».

По сути дела, историк поставил перед собой задачу разобраться в том, имела ли под собой эта легенда хоть какое-либо основание, откуда она появилась, как распространялась и какое значение имела в борьбе политических сил накануне Февраля. Начинает он с «пробных шаров немцев», которые действительно с 1915 года, понимая всю сложность дальнейшей борьбы на два фронта, хотели с помощью закулисных переговоров добиться выхода России из войны. И совершенно естественно, что они были первыми, кому было выгодно всячески раздувать слухи о том, будто бы переговоры о заключении сепаратного мира уже ведутся, тем самым не только вызывая антиправительственные настроения в России, но и вбивая клин в отношения союзников по Антанте.

Важно понять, что все эти фантастические слухи и домыслы ложились на почву массового психоза шпиономании, измены и предательства, которая сложилась в России с самого начала Первой мировой войны. Вспомним хотя бы, какая истерия поднималась тогда вокруг немецких фамилий, которые были весьма распространены в правящих кругах и в сфере российского бизнеса. Апофеоз этих настроений привел даже к массовым немецким погромам в Москве в 1915 году.

Рассматривая самые первые сведения о слухах вокруг сепаратного мира, историк приводит письмо Александры Федоровны Николаю II от 14 июня 1915 года, в котором сообщалось о встрече французского посла Палеолога с великим князем Павлом: «…Недавно у него обедал Палеолог и имел с ним долгую интимную беседу, во время которой он очень хитро старался выведать у Павла, не имеешь ли ты намерения заключить сепаратный мир с Германией, так как он слышал об этом здесь, и во Франции распространился об этом слух… Павел отвечал, что он уверен, что это неправда, тем более, что при начале войны мы решили с нашими союзниками, что мир может быть подписан только вместе, ни в коем случае сепаратно. Затем я сказала Павлу, что до тебя дошли такие же слухи насчет Франции. Он перекрестился, когда я сказала ему, что ты и не помышляешь о мире и знаешь, что это вызвало бы революцию у нас – поэтому-то немцы и стараются раздувать эти слухи. Он сказал, что слышал, будто немцы предложили нам условия перемирия. Я предупредила его, что в следующий раз он услышит, будто я желаю заключения мира».

Александра Федоровна оказалась совершенно права: дальнейшие события показали, что именно против нее будет направлено главное острие легенды о сепаратном мире, причем поводом для раздувания этой легенды станут самые разные события: от свиданий ее с иностранцами до переписки с влиятельными лицами. Показательна история с приездом из Австрии и Германии в Россию в декабре 1915 года фрейлины М.А. Васильчиковой, которая якобы сделала это с санкции императрицы, действовавшей в «полном контакте» со своим братом великим герцогом Гессенским для прощупывания почвы по поводу заключения мира с Германией. На самом деле Васильчикова за ее возмутительную миссию вообще не была принята в Царском Селе, ее лишили звания фрейлины и выслали в Черниговскую губернию в имение сестры. Между тем этот приезд долго еще был главным поводом для слухов о предательстве императрицы.

Историк неоднократно, на основе многочисленных документов доказывает, что в тот период Романовы «с искренним негодованием отрицали самую мысль о возможности сепаратного мира». Например, в письме к жене от 9 сентября 1915 года из Ставки царь писал следующее: «Здесь я могу судить правильно об истинном настроении разных классов народа: все должно быть сделано, чтобы довести войну до победного конца, и никаких сомнений на этот счет не высказывается». Причем цели войны, в том числе задача «водрузить крест православия на куполе Святой Софии в Константинополе» прямо, вытекали из тех имперских задач укрепления России, которые были сформулированы царем еще накануне Русско-японской войны 1904—1905 годов. Как записал тогда в дневнике военный министр А.Н. Куропаткин свою беседу с С.Ю. Витте, «у нашего Государя грандиозные в голове планы: взять для России Манчжурию, идти к присоединению к России Кореи. Мечтает под свою державу взять и Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы… Мы министры… задерживаем Государя в осуществлении его мечтаний и все разочаровываем, он все же думает, что он прав, что лучше нас понимает вопросы славы и пользы России…»

При таких устремлениях Николая II совершенно очевидно, что никакой мир с ненавистным врагом Отечества был для него просто невозможен. Тем более что такие же «агрессивные устремления» поддерживали в тот период даже либеральные политики, утверждавшие, что «русский народ не примет мир, который не даст Константинополя России». Несмотря на скрытое противодействие этим устремлениям союзников по Антанте, Николай II был тверд в своей вере в победу. Ему вторила Александра Федоровна, писавшая в письме мужу: «О, что за великий день, когда будет отслужена опять обедня в Св. Софии… Только ты дай приказание, чтобы не разрушалось и не портилось ничего, принадлежащего магометанам. Мы должны уважать их религию, так как мы христиане, слава Богу, а не варвары». (Прочитали бы эти слова американские политики, проводящие сегодня в Ираке совсем другую политику!)

Историк опровергает в книге ключевое утверждение о том, будто отстранение с поста Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича и взятие на себя этого бремени самим царем явилось якобы первым этапом в подготовке сепаратного мира. Он доказывает, что этот шаг был вызван необходимостью предотвратить неразбериху и «административный хаос» в стране, который вызывался явным «деспотизмом» Ставки под руководством Николая Николаевича. Двоевластию Ставки и Совета Министров был положен конец в августе 1915 года, что не могло не сказаться в итоге положительно на ситуации в стране. Историк приводит немало свидетельств того, как сумасбродные действия «ретивых генералов», вплоть до «взятия заложников из раввинов и богатых евреев» с целью повесить их в случае поддержки немецкого наступления еврейским населением или желания генералов сдать Киев, «расшатывали лодку» России.