Легенда о святом пропойце
Шрифт:
Тогда я тебя провожу! объявил Войтек.
Колокола все еще гудели. Друзья вошли в церковь. А когда они там стояли месса только началась, Войтек шепнул Андреасу:
Дай мне сейчас же сто франков! Я вдруг вспомнил, что на улице меня поджидает один приятель. Не то я угожу в тюрьму!
Андреас немедленно отдал ему оба билета по сто франков все, что у него было, и сказал:
Я скоро к тебе присоединюсь.
И как только он понял, что у него больше нет денег, чтобы вернуть долг Терезе, он счел бессмысленным оставаться в церкви и слушать мессу до конца. Подождав для приличия еще минут пять, он вышел и направился через
Конечно, никакого приятеля, которому он якобы задолжал деньги, у Войтека не было. Одну бумажку в сто франков, которую ему ссудил Андреас, он тщательно завернул в носовой платок и завязал узлом. А на другие сто франков пригласил Андреаса выпить, и еще раз выпить, и еще раз выпить, а ночью они отправились в то заведение, где сидели за столиками услужливые девушки, и провели там три дня, а когда вышли оттуда, был вторник, и Войтек расстался с Андреасом, сказав:
Увидимся в воскресенье, в то же время и на том же месте.
Привет! произнес Андреас.
Привет! отозвался Войтек и сразу исчез.
XIV
Вторник выдался дождливый, и пелена дождя была такой плотной, что Войтек и в самом деле мгновенно исчез. Во всяком случае, так показалось Андреасу.
Ему показалось, что его друг растворился в дожде столь же нежданно, сколь и встретилс ему, и так как денег у него в кармане оставалось всего-навсего тридцать пять франков, а он считал себя баловнем судьбы и был уверен, что с ним еще непременно приключатся чудеса, то и решил, как поступают все бедняки и те, кто пристрастился к вину, снова вручить себя Богу, единственному, в кого он верил. Поэтому он пошел к Сене и стал спускаться по привычной лестнице, ведущей к пристанищу бездомных.
Тут он столкнулся с человеком, который как раз собирался подняться по лестнице; он показался Андреасу очень знакомым. По этой причине Андреас с ним вежливо поздоровался. Это был довольно пожилой, холеный господин. Он остановился, внимательно посмотрел на Андреаса и, наконец, спросил:
Вам нужны деньги, милостивый государь?
Андреас узнал по голосу того самого господина, которого он встретил три недели назад. И потому сказал:
Я хорошо помню, что все еще должен вам деньги, мне следовало вернуть их Святой Терезе. Но, знаете, с тех пор много чего случилось. И мне уже в третий раз помешали отдать деньги.
Вы ошибаетесь, возразил пожилой, хорошо одетый господин, я не имею чести вас знать. Вы явно обознались, однако мне кажется, что вы в стесненном положении. Что же касается Святой Терезы, которую вы только что упомянули, то я по-человечески ей так обязан, что, разумеется, готов ссудить вам ту сумму, какую вы ей должны. Сколько это составляет?
Двести франков, ответил Андреас, но, простите, вы же меня не знаете. Я человек чести, а вам навряд ли удастс потребовать от меня уплаты долга. Понимаете, честь-то у меня есть, а вот адреса нету. Я сплю под одним из этих мостов.
О, это ничего! воскликнул пожилой господин. Я тоже имею обыкновение там спать. И вы прямо-таки окажете мне любезность, за которую я буду бесконечно вам благодарен, если примете от меня эти деньги. Ведь я тоже столь многим обязан маленькой Терезе!
Тогда, сказал Андреас, я, конечно, к вашим услугам.
Он взял деньги, немного подождал, пока тот господин не поднялся по лестнице, а потом сам взошел по тем же ступеням и направился привычной дорогой прямо на улицу Четырех ветров, в русско-армянский ресторан "Тары-бары", где оставался до субботнего вечера. А тогда вспомнил, что завтра воскресенье и ему надо идти в часовню Святой Марии Батиньольской.
XV
В "Тары-бары" было полно народу, ведь многие, кто не имел крыши над головой, там дневали и ночевали, днем спали позади стойки, а ночью на диванах. В воскресенье Андреас встал очень рано, не столько из-за мессы, которую боялся пропустить, сколько из страха перед хозяином тот непременно потребовал бы, чтобы Андреас оплатил напитки, еду и ночлег за все эти дни.
Однако он заблуждался хозяин встал задолго до него. Ибо этот хозяин знал его уже давно и приметил, что наш Андреас так и норовит улизнуть, не заплатив. Вот и пришлось нашему Андреасу заплатить за все время со вторника по воскресенье за обильную еду и напитки, да еще немало сверх того, что он на самом деле съел и выпил. Владелец "Тары-бары" хорошо разбирался, кто из его клиентов умеет считать, а кто нет. А наш Андреас принадлежал к тем, кто считать не умеет, как многие пьяницы. Таким образом, Андреас отдал значительную часть денег, которые имел при себе, и все-таки пошел в сторону часовни Святой Марии Батиньольской. Однако он вполне отдавал себе отчет в том, что у него уже не хватит денег, чтобы отдать Святой Терезе всю сумму. Помнил он и о своем друге Войтеке, с которым сговорился о встрече, в той же мере, что и о своей маленькой кредиторше.
Итак, он подошел к часовне, к сожалению, и на сей раз после десятичасовой мессы, и снова навстречу ему устремилась толпа выходящих из церкви; когда же он, по привычке, направилс к бистро, то услышал, как сзади его окликают, и внезапно почувствовал у себя на плече чью-то тяжелую руку. А когда обернулся, увидел полицейского.
Наш Андреас, у которого, как мы знаем, подобно столь многим его собратьям, не было документов, испугался и полез в карман, просто чтобы сделать вид, будто документы у него есть и они в порядке. Однако полицейский сказал:
А я знаю, что вы ищете. Но в кармане вы ищете напрасно! Вы только что обронили бумажник. Вот он, сказал полицейский и шутливо добавил: Так бывает, когда в воскресенье с утра выпьешь слишком много аперитива.
Андреас поспешно схватил бумажник ему едва хватило самообладания, чтобы приподнять шляпу, и зашагал прямо в бистро.
Там уже сидел Войтек, только Андреас узнал его не сразу, а лишь через какое-то время. Но тем сердечнее наш Андреас его приветствовал. Оба приятеля никак не могли угомониться и наперебой угощали друг друга. Войтек, вежливый, как и большинство людей, встал с дивана и предложил это почетное место Андреасу, а сам, хоть и изрядно шатался, обошел вокруг столика, опустился напротив Андреаса на стул и стал говорить ему любезности. Пили они исключительно перно.
Со мной опять случилось нечто удивительное, сказал Андреас. Иду это я сюда на свидание с тобой, как вдруг меня берет за плечо полицейский и говорит: "Вы обронили бумажник". И правда, протягивает мне бумажник, да только вовсе не мой, я его сую в карман, ну, а теперь хочу поглядеть, что это такое.
И с этими словами он вытаскивает бумажник и заглядывает вовнутрь там лежат разные документы, которые его нисколько не касаются, но видит он и деньги, считает их, и оказывается: в бумажнике ровно двести франков. И тут Андреас говорит: