Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
Эдвард Фэринтайн с мгновение глядел на сидящую напротив него троицу. На насупленного, угрюмого Гленана, готового, казалось, прямо сейчас вскочить в седло и ехать навстречу новой, таинственной цели. На Остромира — спокойного, решительного, совершенно невозмутимого. На Гледерика, который уже изрядно захмелел и начал с тревогой подумывать, а что, если лорд Фэринтайн все-таки прав в своих сомнениях и все отцовские истории про их царственных предков окажутся всего лишь обычными байками подвыпившего мещанина? Вдруг двери древнего тайника не откроются Гледерику? Юноше сделалось неуютно. Возможно, подумал Дэрри, никакой
— Ну что ж, — сказал наконец Эдвард. — Я не буду вам препятствовать. До Таэрверна доедем вместе, благо нам по пути. А оттуда — отправляйтесь в путь.
— Я благодарю вас за ваше понимание, — кивнул Остромир.
— Не стоит. Я был бы плохим королем, если бы не понимал, что излишняя осторожность столь же опасна временами, как излишнее безрассудство. Езжайте. Я хоть и сомневаюсь в вашем успехе, но все равно буду желать вам удачи.
— Но сначала, — сказал Гледерик, — прежде, чем что-либо еще делать, я, с вашего позволения, все же допью это вино.
Гленан протянул ему фляжку, и Гледерик приложился к ней как следует, стараясь выдуть ее до последней капли. Голова у него слегка уже кружилась, и мир начинал расплываться прямо перед глазами. Лица боевых товарищей, озаренные неспокойным пламенем костра, казались сейчас какими-то нечеткими, видимыми словно во сне. Ночь сомкнулась над лесной поляной, подобно непроглядному пологу, и в ночи этой таились в равной степени кажущиеся невероятными сейчас и опасная древняя магия, готовая погубить весь знакомый им порядок вещей, и беспочвенная надежда на спасение.
— Это что же такое получается, — поинтересовался Дэрри, утирая губы рукавом, — это мне теперь спасать мир?
Глава десятая
Утром пошел дождь. Противный и накрапывающий, он начался где-то за час до рассвета, и вырвал Гледерика из и без того тяжелого и муторного сна. Юноша тревожно заворочался под плащом, которым накрывался, лежа на земле возле остывшего давно костра. Холодные капли напрочь промочили тонкую ткань, Дэрри два раза оглушительно чихнул и сел. Лагерь еще спал, не считая часовых, но Дэрри растолкал дрыхнувшего без задних ног Гленана.
— Глен! Эй, Глен! Очнись!
Потомок благородного графского рода пробормотал невнятное ругательство и нехотя разлепил глаза:
— Чего вам, ваше высочество?
— Будешь так меня называть — кулаком под ребра тресну, — посулил Дэрри.
— Какие мы стали грозные, лорд Кардан, — пробормотал Гленан Кэбри, в свою очередь широко зевая. — Зачем ты меня будишь?
— Выходить уже скоро. Да и мне скучно, — сказал Дэрри с наглостью, а сам меж тем подумал, что ему скорее муторно и страшно, чем скучно. Ему снились кошмары. Падающий замертво Гэрис. Окруженная живыми тенями волшебница. Еще Дэрри видел в своем сне башни Вращающегося Замка — и эти башни в самом деле медленно оборачивались вокруг своей оси, каждая в своем собственном странном ритме, а из высоких окон рвалась наружу ослепительная темнота.
Жуткие сны. Да и вообще, очень сложно было нормально выспаться, помня, что в какой-то миле от лагеря угрюмой громадой высится Каэр Сейнт.
— Гленан, скажи, чего у меня башка так болит? — поинтересовался Гледерик жалобно.
— Сложно сказать, — графский отпрыск сел и принялся рыться в походной сумке, доставая из нее скудный завтрак. — Солонину и сыр будешь?
— И хлебушка, пожалуйста, — сказал Дэрри вежливо.
— На здоровье. Я не знаю, Гледерик, почему у тебя так болит голова, — признался Гленан с набитым ртом. — Может, все дело во вчерашнем бренди?
— Мы пили вино, — отвечал Дэрри с достоинством. — Уж это я хорошо помню.
— Да, а потом лорд Эдвард сказал, что негоже так рано завершать тризну по погибшим товарищам, Остромир его поддержал, и они достали очень недурный бренди. Это ты припоминаешь?
— Очень смутно, — признался Гледерик, жуя завтрак. Чувствовал он себя скверно, а перспективы грядущего путешествия не отзывались в его душе ничем, помимо вяжущей, изматывающей головной боли.
— Почему все это время ты молчал про свое происхождение? — спросил в очередной раз Гленан. Кажется, эта тема до крайности его занимала. — Как вообще вышло, что ты потомок иберленских королей?
— Ну как вышло. Как у всех выходит. Брат короля Эларта в молодости много странствовал по восточным землям. Завернул в наши края, встретил мою прапрабабку, сделал ей ребенка. А вскоре после этого его убили, насколько я понимаю. Враги напали на королевство, король Эларт выступил против них и тоже погиб. Мой прадед Торбин рос без отца.
— И он даже не пытался приехать в Иберлен и предъявить права на корону?
— Попытался бы он, — сказал Дэрри мрачно. — Тамошние лорды отдали трон Бердарету Ретвальду. Потому что Бердарет был колдуном и разгромил захватчиков. В корону он вцепился всеми руками, и аристократия его поддержала. Если бы прадед туда приехал, ему бы просто срубили голову, вот и все.
— Так чем твой прадед занимался всю жизнь? — не отставал Гленан.
— А чем мы с тобой сейчас занимаемся? Ездил с места на места и воевал. Как всякий солдат удачи. Даже за Полуденным морем странствовал. А в старости купил себе ферму и зажил с молодой женой. Там и умер. Сын его, мой дед, тоже понаемничал одно время по молодости, а потом плюнул на это, и торговал то селедкой, то хлебом, то чем придется. Сказал — на его век войн хватит. Отец и вовсе меча в руки не брал. Он управляющий у купца. Жили мы даже богато, наверно, да вот только меня воротило от такой жизни, — сказал Гледерик яростно. — Подсчитывать барыши да заключать контракты — это разве жизнь? Жизнь там, — он махнул рукой на восток, — и там, — махнул на запад, — а не среди бумаг и чернил.
— И ты сбежал из дома.
— Точно. Сбежал, и вот теперь я здесь.
— Что думаешь делать дальше? — осведомился Гленан тихо, внимательно разглядывая Гледерика.
— Как что? Поеду на восток. Сделаю так, чтоб эта чокнутая девица не превратилась во вторую богиню войны Морриган, или в кого она там жаждет превратиться.
— Я не про это, — уточнил Гленан. — Не про наши ближайшие перспективы. А про то, что будет потом.
— А потом будем есть суп с котом здоровой деревянной ложкой. Я не желаю разговаривать сейчас про такие вещи, — ответил Дэрри более резко, чем собирался сам.