Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
Он замер и, не спеша, осторожно, вытащил меч из ножен.
— Кто бы ты ни был, — сказал Дэрри, выставив клинок перед собой и грозя острием клинка тьме, — выйди и покажись.
И он вышел. Выступил из леса, вынырнул из обступавших его теней. Осторожно, неспешно подошел к костру. То был невысокий, сгорбленный старец в светло-серой накидке, чьи края ползли по земле. Грязная борода доходила почти до пояса, косматые седые волосы были ему заместо плаща. Ногти у старика были длинные, дюйма в четыре каждый. Они казались металлическими на вид.
— Разреши посидеть у твоего костра, — сказал старец. У него был звонкий, чистый голос молодого человека. Он говорил не на венетском, на
— Прежде чем сесть, — ответил ему Гледерик, не опуская меча, — расколдуй моих друзей.
— В этом нет никакой нужды, — ответил тот, кто вышел из тьмы, мягко. — Они все равно не смогут здесь ничего изменить.
— Расколдуй немедленно, я сказал, — страх бесследно исчез. Осталась лишь злость.
— Я же сказал — бесполезно, — ответствовал гость все так же мягко и неторопливо уселся возле костра, грея над ним руки. — Ну, ты сам будешь садиться? — спросил он чуть нетерпеливо.
Гледерик слегка поколебался. Поглядел на все так же пребывавших укутанных в колдовское забытье друзей, неподвижных и немых. Оглянулся — и не увидел у себя тени, а потом понял, что не видел ее у себя уже около часа, почти половину того времени, что дежурил у костра. Просто не заметил этого. Кажется, в происходящем и впрямь не было ничего хорошего. Кажется, он проглядел приближение опасности и дал врагу возможность наложить на них чары. Юноша сел на траву напротив странного старца, положив меч себе на колени.
— Ты фэйри, — сказал Гледерик, глядя прямо в затянутые серым туманом глаза без радужки, с кошачьим зрачком. — Только я думал, вы все ушли в Волшебную Страну.
— Я фэйри, — легко согласился старик. — Только ушли не все. Ушли сиды, покинув свои высокие холмы и островерхие башни. Ушли карлики, бросив горные кузни. Ушли драконы, уснув на краю мира. Но мы остались.
— Ты дух леса.
— Воистину так, — вновь подтвердил гость. — Только знание моей природы тебе ничем не поможет. Вы уснули на моей земле в мою ночь. Вы в моей власти. Я исторгну ваши души из тел и высосу костный мозг из ваших костей, а из вашей кожи сошью себе новые сапоги.
— Почему? — спросил Дэрри тихо. — Мы не сделали тебе ничего плохого, добрый дух.
— Я не добрый. Не пытайся мне подольстить. Вы люди, а от людей я ничего хорошего не видел. Сколько тебе лет, мальчишка? Не больше двадцати? Мне больше, чем пять тысяч лет. Я видел все, что в этом мире делали люди. Я видел, как они насиловали землю, как они уродовали ее. Как разрывали ее, пытаясь добраться до самых ее корней, как перемешивали сушу и море, жадно забирая себе силы, которых не могли понять. Я помню, как земля стонала и умоляла нас — придите, вмешайтесь, положите этому конец. А мы стояли и смотрели, как вы приближаете последние дни мира. Нет, молодой человек, — сказал старец, подавшись вперед и указывая Гледерику в лицо длинным когтистым пальцем, — не пытайся разбудить во мне милосердие, его не осталось. У этого мира есть свои законы, и я исполняю их. Вы вошли в мой лес, и сегодня я полакомлюсь твоим сердцем.
Пока он говорил этот монолог, Гледерик думал так лихорадочно, как только умел. Нужно было скорее что-то сделать, пока лесной дух в самом деле не исполнил свою угрозу. Юноша понимал, что никакие фехтовальные навыки не помогут ему — вряд ли он сможет победить подобного наделенного магией противника. Это было все равно, что бросаться с обнаженным клинком на волшебницу Кэран — Дэрри уже успел осознать бесплодность подобных попыток. Не могли ему помочь и чары, потому что он не владел никакими чарами. Оставалось единственное его полезное умение — умение молоть языком. Когда требовалось, Дэрри мог молоть языком красиво. К тому же, сейчас на его стороне оставался один-единственный, зыбкий козырь. Если он подействует — может быть, не все потеряно.
Раз уж этот фэйри помянул сидов и драконов — возможно, Гледерику найдется что сказать ему в ответ.
Правда, для этого ему придется положиться на пьяные мещанские сказки.
Дэрри Брейсвер медленно поднялся на ноги, достал из-за голенища сапога кинжал и полоснул себя по левой руке. Позволил каплям крови упасть на лезвие своего меча. Спрятал кинжал и посмотрел на безучастного наблюдавшего за ним старца, вновь метя клинком ему в лицо:
— Ты, кажется, упоминал здесь, что ненавидишь людей, — сказал Дэрри так сдержанно, что сам поразился спокойствию своего голоса, — так знай — я не человек. Я такая же волшебная тварь, как и ты. Мое имя Гледерик Брейсвер. Моего пращура звали Гейрт Кардан, и был он из высокого дома Карданов. Человеческого дома. Но прежде пращуры Гейрта Кардана брали себе жен из дома Айтвернов, герцогов Малериона, и, таким образом, по праву крови я — тоже Айтверн. Я происхожу от лорда Эйдана из Дома Драконьих Владык, от фэйри, женившегося на человеческой деве и принявшего обличье и судьбу смертных. Тем не менее, он остался одним из ваших. И я тоже один из ваших. Ты говорил что-то о драконах, что уснули на краю мира? Дракон стоит сейчас перед тобой. Не заставляй меня дышать на тебя огнем.
Старец неспешно поднялся — и будто как-то вырос при этом, оказавшись с Гледериком одного роста. Горб его бесследно исчез, борода и волосы стремительно укорачивались, становясь из седых белокурыми, морщины и складки пропадали с кожи, что сделалась вдруг молодой и гладкой. Вскоре перед Дэрри уже стоял юноша эльфийского обличья, с лицом мягким, как поцелуй смерти.
— В тебе есть древняя кровь, — согласился он. — Но ты не дракон. Ты их выродившийся потомок. В тебе почти не осталось магии. Жалкие крохи. Этого не хватит, чтоб противостоять мне.
— А я не маг и не буду противостоять тебе магией. Я убью тебя этим мечом, — сказал Гледерик, делая шаг вперед и упираясь клинком фэйри в грудь. — Я слышал, сейчас такая кровь, как моя, имеет особую силу. И думаю, окропленный ею меч легко с тобой покончит. Уходи, дружище, — сказал Дэрри и улыбнулся. — Ну вот правда, уходи. Мы тебе зла не желали, и ничего бы тебе не сделали, если бы ты просто вышел посидеть с нами, у нашего костра. Мы бы накормили тебя, напоили и послушали твоих эльфийских историй, и рассказали затем свои. Но раз уж ты заколдовал моих друзей и угрожаешь нам смертью, цены тебе не больше, чем разбойнику из чащоб. Убирайся, пока я тебя не пришиб.
Фэйри замер, не дыша. Он медленно переводил взгляд с холодной стали, что щекотала ткань его рубахи, на решительно застывшего прямо перед ним юношу. Глаза гостя стремительно меняли цвет, становясь то багрово-алыми, то изумрудно-зелеными, то черными, как первозданная тьма. Казалось, он не может никак решиться — принимать бой или отступить.
— Твоя взяла, — сказал фэйри наконец. — Живи уж, дракон.
Он сделал шаг назад, в темноту за его спиной, что сделалась в этот момент особенно глубокой и страшной — и вдруг бесследно исчез. Вместе с ним пропала и темнота. Сгинули странные напряжение и страх, до того ледяными тисками сковывавшие душу. Гледерик понял, что лес вокруг уже не кажется ни таким странным, ни опасным, как до этого. Просто обычный лес, и довольно при этом красивый. Наверно, здесь было бы романтично гулять под руку с девушкой, только весной или летом, конечно. Где-то вдалеке проухал филин, и сквозь прореху в тучах показался веселый месяц.