Легенда
Шрифт:
Генрих кивнул и поднялся.
– Я должен подумать,- прошептал он.
Митидзанэ бесстрастно наблюдал за ним, к нему с обеих сторон прижимались круглолицые девушки с костяными украшениями в волосах. Шаманы как духи из загробного мира кружились вокруг костра в стремительном танце. Соплеменники взирали на них с благоговейным ужасом. Одна из женщин взяла Генриха за руку и принялась быстро говорить, поглаживая его ладонь.
– Простите,- Генрих освободился от ее настойчивого
Следом за ним бежали молчаливые крупные собаки рыжей масти.
– Ночью опасно,- спустя минуту раздался голос их хозяина. Хорса нагнал Генриха.- Опасно быть одному ночью. Она сказала вам это.
Вдали среди солончаков отблески костров отражались в глазах хищников.
– Они убивают всех,- продолжал говорить Хорса.- Старики говорят: кайлу - дети страшных отцов,- он кивнул в сторону горной гряды.- Мы для них - еда...
Их глаза как светлячки в нашем саду, неожиданно подумал Генрих и прошептал:
– Это похоже на сон. Это похоже на сон...- Перед его мысленным взором пронеслось стремительное видение - два месяца пути после бегства из Нового Галеона. Он бы дорого дал, чтобы Бог повернул время вспять и избавил его от этого кровавого путешествия.
Ночной воздух за его спиной содрогнулся от громогласного вопля соплеменников Хорса. А в пустыне жалобными голосами перекликались кайлу.
– Мой отец,- Хорса прикоснулся кончиками пальцев ко лбу,- хочет говорить. Расскажи ему все. Он ждал тебя...
– Я вспомнил твой язык, но говорить трудно,- Римм протянул Генриху металлическую кружку с прозрачной жидкостью.
Гость пригубил ее скорей из вежливости. От очага шло тепло, масляные светильники отбрасывали тусклые отблески на стены шатра.
– Сын Рода, я должен услышать твою правду,- сказал Римм, осушив кружку.
Генрих посмотрел на собеседника, он не знал, с чего начать. И не знал, как можно объяснить происходящее этому примитивному человеку.
– Погибнут все... Моя жена, мои дети...- только и сказал он и осекся. Несколько мгновений молчал, вновь оглушенный этим знанием.- Мы хотели спасти, но не смогли... И я сбежал. Мне помогли сбежать... А потом я узнал, что есть место в горах, и там живут люди, которые смогут помочь мне. Я нашел друзей, и мы отправились в путь. А сейчас я сижу с вами, господин Римм, и понимаю, что все было напрасно. Спасения нет...
– Спасение есть. Если ты дойдешь до конца,- собеседник посмотрел на него.- Я все приготовил. Я ждал тебя, Сын Рода. Но нужен еще человек - Пес, он и его щенки. Он придет завтра после заката. Великая Душа, Герой, ты, мой сын и этот человек должны идти вместе. Только так ты дойдешь до конца.
– Я не понимаю...- заговорил Генрих, но Римм оборвал его:
– Я тоже. Но я знал, что должен сделать и делал это. Я не один, и ты не один. Но я знаю это, ты - нет. Мы связаны. Все что знают они, знаю я. Я видел...
– Все равно ничего не понимаю,- покачал головой Генрих. В этот миг он решил, что, скорей всего, старик не в своем уме.
– Ты должен верить,- улыбнулся Римм.- Ты дойдешь до конца. Тебя ждут.
– Простите, я выйду,- Генрих поднялся.- Мне нужно выйти на воздух...
Возле шатра курился костер. Хорса бросил на угли кизяк, и потрепал сидевшего рядом с ним пса. Генрих остановился возле них. В этот момент ему больше всего хотелось сказать: "Прости, парень, мне так жаль, твой отец..." Но сказал он совсем другое:
– Вам нелегко живется, Хорса. Эта пустыня, хищники, изоляция. Это трудно...
– Ты говорил с отцом, ты ему не веришь,- Хорса перемешал угли.- Верь. Он говорит то, что есть. Чего нет, он не говорит об этом.
– Как вы можете знать что-то кроме этой пустыни?- Генрих улыбнулся на прощание.- Мне так жаль...
Над его головой мерцали яркие звезды. Воздух был настолько чист, что казалось, к ним можно прикоснуться рукой.
– Проводи его,- сказал Хорса псу.
Собака вскочила и побежала за Генрихом. Следом за ней, как тени, пронеслись остальные псы. Хорса проводил их взглядом, поднялся и ушел в шатер.
– Он не верит, отец,- послышался его голос из-за полога.- Идет вперед, но не верит.
– Это неважно, Хорса. Ему дан только один путь...
Генрих проснулся на рассвете. В очаге еще курились угли. Снаружи доносились негромкие голоса и блеяние овец. Генрих закрыл глаза, пытаясь воскресить в памяти рокот Большого Колокола. Десятки тысяч миль отделяли его от привычного мира.
– Моника, где ты?- Прошептал он, чувствуя, как вновь накатывает отчаянье.
– Генрих, как вы?!- Алекс откинул полог шатра.- А я признаться, провел не самую плохую ночь в своей жизни...
– Избавьте меня от подробностей, Алекс.
– Друг мой, это никуда не годится,- его собеседник зашел внутрь.- Кстати, горючее мы нашли. И не только горючее. Наши толмачи оказались запасливыми ребятами. К полудню мы будем готовы, но старик попросил переждать еще день.
– Он не в себе, Алекс,- Генрих сел на ворохе овечьих шкур.- Ночью я разговаривал с ним. Кажется, он бредит.
– Как знать, друг мой, как знать. Впрочем, шоу должно продолжаться! У нас с вами уже нет выбора. Мы так далеко зашли.