Легенда
Шрифт:
В любом случае, в подвал возвращаться не хотелось.
— И Саймон, — говорю я, чувствуя кислый привкус во рту при этой мысли. — Он сказал, что его мама живет в подвале. Как думаете, она была… в этой комнате? Или у них есть другие комнаты, другие подвалы? Ему приходилось навещать свою мать, когда она висела на гигантской паутине?
— Ради нашего здравомыслия, — говорит Крейн, поднимаясь на ноги и выглядывая в окно. — Давай предположим, что есть другие подвалы, в которых нет гигантских пауков. Солнце почти взошло.
Я
— Обещай мне, — говорю я, прислоняясь головой к стене. — Когда Бром освободится от всадника и мы покинем это место, найдем где-нибудь гостиницу с самой большой кроватью в мире, будем спать и заниматься сексом целыми днями напролет?
Крейн издает стон, не сводя с меня глаз.
— Это рай для моих ушей, сладкая ведьма.
Бром, однако, ничего не говорит. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, лежащего рядом, и вижу, что он смотрит в потолок. Холодная волна паники пробегает у меня по спине. Он уже давно не в порядке, и дело не только во всаднике. После нашей встречи в сарае он стал более тихим и подавленным, чем обычно.
А может, дело во всаднике. Бром всегда был мрачным, но кто знает, каково это на самом деле — жить с кем-то другим внутри себя.
— Что скажешь, Бром? — спрашиваю я, толкая его ногу своей.
— М-м-м? — говорит он, моргая. — Прекрасно звучит. Надеюсь, завтракать мы тоже будем на кровати.
— Никаких крошек, — ворчит Крейн, глядя на Брома сверху вниз. — Или будем есть только кашу и, возможно, мою…
Воздух наполняет леденящий кровь крик, доносящийся снаружи.
Крейн прижимается к окну, а мы с Бромом вскакиваем с кровати.
— Что такое? — спрашиваю я.
— Не знаю, — говорит Крейн, обводя взглядом окрестности.
Он хватает пальто и натягивает ботинки, мы с Бромом делаем то же самое. Затем выбегаем из комнаты в коридор. Крейн останавливается у другой открытой двери.
— Дэниэлс? — спрашивает Крейн, заглядывая в комнату профессора. Похоже, там никого нет. — У меня дурное предчувствие, — бормочет Крейн, а затем ускоряет шаг в сторону лестницы.
Мы выскакиваем наружу, в темно-серый туман, и оказываемся во дворе, где собралась пара студентов.
Там, посреди всего этого, в луже крови, лежит мужчина в пижаме.
У него нет головы.
— О, черт! — ругаюсь я, прикрывая рот рукой, чтобы меня не вырвало, и поворачиваюсь лицом к груди Крейна. Несмотря на все, что сделал всадник, я впервые вижу одну из его жертв сразу после убийства, и не думаю, что у меня хватит духу смотреть на это.
Крейн обнимает меня за плечи и крепко прижимает к себе.
— Это Дэниэлс. Это Дэниэлс, — повторяет он снова и снова, как будто в шоке. — Дэниэлса убил всадник.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на Крейна, думая о том же,
— Я этого не делал, — говорит Бром, поднимая руки и энергично качая головой. — Богом клянусь, я этого не делал.
— Это сделал всадник, — рычит на него Крейн. — И ты знал.
— Нет! — непреклонно говорит Бром. — Я этого не делал. Всю ночь ты был со мной, ты видел меня, я не знал, что делал всадник, я не знаю, где он был, — он указывает на безжизненное тело Дэниэлса. — Это не моих рук дело. Я не имею к этому никакого отношения.
Двое других студентов, стоявших неподалеку, с любопытством смотрят на Брома.
— Говори тише, — шиплю я на него.
— Ты должен мне поверить, — говорит Бром, в его темных глазах ясно видна боль, когда он складывает ладони вместе, словно в молитве. — Я ничего об этом не знал. Это не я, я не знал. Я не знал!
Крейн глубоко втягивает воздух через ноздри, и я вижу, как напрягается его челюсть, как бьется пульс на шее, и я побаиваюсь того, что он может сделать.
Затем он отпускает меня и направляется к Брому, который в ответ сжимает кулаки.
Но Крейн проходит мимо.
Направляется в сторону собора.
— Куда ты идешь? — кричу я вслед Крейну, подбираю юбку и быстро бегу за ним.
— Я поговорю с Сестрами, — кричит Крейн через плечо. — Хватит уже. Надо было сделать это давным-давно.
— Крейн! — кричит Бром, подбегая ко мне. — Не привлекай к себе внимания!
Но уже слишком поздно, потому что, когда мы проходим мимо классной комнаты рядом с травяным садом, Сестра Софи внезапно появляется перед нами.
— Мистер Крейн, — командным голосом произносит сестра Софи, не снимая капюшона. — Можно на пару слов?
— Нет, это ты нужна мне на пару слов, — говорит он, поворачиваясь к ней.
Сестра Софи кивает и оглядывается по сторонам, затем жестом приглашает нас следовать за ней и исчезает в одном из каменных зданий, где расположены кабинеты.
Мы заходим в парадные двери, в коридоре темно, если не считать слабого утреннего света, проникающего через окна, и Крейн начинает действовать сразу, схватив Сестру Софи за горло и прижав ее спиной к стене.
— Крейн! — я кричу ему, чтобы он остановился, но Софи лишь слабо улыбается ему.
— Я понимаю твое разочарование, Крейн, — говорит она, и ее голос звучит совершенно нормально, несмотря на то, что он ее душит. — И видеть, как твой гнев выплескивается наружу, прекрасно. Но не стоит убивать меня. В конце концов, я на вашей стороне.
— Крейн, отпусти ее, — говорит Бром грубым голосом.
В глазах Крейна горит огонь, не обычный адский огонь, который я вижу в черных глазах Брома, а что-то одновременно раскаленное добела и холодное как лед. Я никогда не видела его таким. Кажется, до него невозможно докричаться.