Легенда
Шрифт:
— Я люблю тебя, — говорю я, и, несмотря на то, что я говорил ей об этом раньше, это чувство пылает во мне, словно огонь, который невозможно сдержать. — Никогда не забывай об этом, Кэт. Я люблю тебя и всегда любил. И всегда буду.
Я вижу, как ее глаза наполняются слезами, и она протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки.
— Я тоже люблю тебя, Бром, — шепчет она, одаривая меня печальной улыбкой, и ее слова пронзают мое сердце. — Всегда любила и буду.
Что-то внутри меня ломается. Эта нить обрывается.
И
— Нарци, — бормочу я, дрожа от волнения, и поцелуями смахиваю с нее слезы. — Пожалуйста, знай, что бы ни случилось со мной, я выбираю тебя. Я выбираю это. Нас.
— С тобой ничего не случится, Бром, — говорит она. — Обещаю. Мы поможем тебе. Мы с Крейном. На следующей неделе проведем ритуал, и все сработает. Не теряй надежду. Мы тебе не позволим.
Но я не теряю надежды. Я знаю, что скоро настанет день, когда мне придется сделать выбор, принести себя в жертву, чтобы спасти их. Я также знаю, что если скажу ей об этом, они с Крейном сделают все возможное, чтобы остановить меня.
Так что я держу все в себе.
— Крейн правда любит тебя, — говорит она через мгновение, проводя пальцами по моим высохшим слезам.
На моем лице мгновенно появляется улыбка.
— Знаю.
— А ты любишь его?
— Люблю.
— Скажи ему.
— Он знает.
Она расплывается в улыбке.
— Знает? О, слава богу. Крейн есть Крейн, и он не показывает эмоций, просто выражает их, но я вижу, как сильно он любит тебя и очень хочет, чтобы ты любил его.
— А ты? — спрашиваю я. — Он любит тебя. А ты его?
Она поджимает губы.
— Думаю, да.
— Кэт, — предупреждаю я ее. — Я знаю, что любишь. И ты ему не сказала.
Она качает головой.
— Мне кажется, я боюсь.
— Почему? — я хмурюсь.
— Потому что тогда он попросит меня выйти за него замуж.
Я напрягаюсь, чувствуя укол ревности под ребрами.
— И ты не хочешь, чтобы… — осторожно спрашиваю я.
Она облизывает губы.
— Вообще-то, — говорит она. — Я бы хотела.
Я закрываю глаза от боли, и она прижимает ладонь к моей щеке.
— И хочу быть с тобой. Я хочу вас обоих. И не знаю, как все это сделать. Если Крейн попросит меня выйти за него замуж, я скажу «да».
— А если я попрошу первым? — открываю глаза.
Она смотрит на меня и выдыхает.
— Тебе придется сказать «нет», — отвечаю я на свой собственный вопрос.
— Ты знаешь почему, Бром, — умоляюще произносит она.
Из-за всадника, ковена, сделки.
— Знаю, — говорю я ей.
И в конце концов, это все равно не важно.
Она принадлежит нам обоим, но, в конце концов, останется только Крейн.
— О, смотри, — говорит Кэт, глядя мимо меня на крышу.
Я оглядываюсь через плечо и вижу рой синих и черных бабочек, летящих прямо над дырой в сарае, и наблюдаю, как они медленно
К моему удивлению, они начинают садиться на Кэт, на ее волосы, лицо, а затем проделывают то же самое со мной. Она смеется от радости.
А я стараюсь запомнить момент.
***
Мы провели в сарае немного больше времени, чем следовало бы, поэтому, сев на лошадей, остаток пути обратно в школу проскакали галопом. Это была непринужденная поездка, прохладный ветер развевал мои волосы, пахло свежей землей, кострами и опавшими листьями, подо мной грохотали копыта Сорвиголовы, пытавшегося обогнать заходящее солнце.
Но я ни на секунду не забеспокоился. С каждым днем я все больше и больше учился торговаться со всадником. Кэт будет в безопасности после захода солнца. Крейн тоже. Всадник знает, как они важны для меня. Он знает, что они под запретом.
Я завожу Кэт в ее комнату, а затем спешу к Крейну. На данный момент мне все равно, если кому-то покажется подозрительным, что я каждый вечер захожу в преподавательское общежитие, но с другой стороны, все в школе медленно рушится. Возможно, мы — наименьшая из проблем.
Я поднимаюсь на этаж, Крейн открывает дверь и в ужасе смотрит на меня.
— Что случилось?
Я хмурюсь и захожу в его комнату.
— Ничего. Извини, если опоздал на несколько минут.
— Нет, — говорит он, захлопывая дверь, а затем хватает меня за шею. — У тебя кровь на лице, — его взгляд опускается вниз. — И на одежде тоже. Что ты наделал? — рычит он, крепче сжимая мою шею.
Я должен попытаться придумать отговорку.
Затем улыбаюсь ему.
— Не волнуйся, Крейн.
— Не волноваться? Чья это кровь?
Теперь я ухмыляюсь.
— Как думаешь, чья?
Он прищуривается, глядя на меня, и тут его осеняет.
— Ах ты тварь, — рычит он, толкая меня на пол. — Не можешь удержать свой чертов член в штанах, да?
— Кто бы говорил.
— Ты знаешь, насколько это опасно, — огрызается он.
— Возможно, у меня не такое образование, как у тебя, Крейн, я не учился в медицинской школе, но даже я знаю, что женщина не может забеременеть во время менструации.
Он ворчит, потому что знает, что я прав.
— И твоя злость не из-за того, что могла появиться еще одна жертва, или что я обрюхатил ее. Ты просто не хочешь, чтобы я был внутри нее, когда тебя нет рядом.
— И что с того? — спрашивает он, разводя руками. — Я же говорил, что останусь ревнивым собственником, несмотря ни на что. Да, я ревную, что ты трахал ее, вылизывал, когда она была в таком состоянии.
Я подхожу и кладу руки ему на плечи.
— Хочешь поцеловать меня? Почувствуешь вкус ее крови.