Легендарный ФД. Фёдор Гнездилов – московский ополченец, смоленский партизан, советский гвардеец

Богданов Юрий Николаевич

Всю неподготовленность войск Западного особого военного округа рассмотрим на примере «Брестской крепости». В качестве свидетеля тех событий используем ранее не публиковавшиеся показания ветерана тыла Сперанского Л.И. В июне 1941 года Леонид Иванович вместе с родительской семьёй проживал в городе Бресте. Его отец Иван Николаевич работал директором одного из предприятий местной промышленности. Мать Татьяна Ивановна Новикова (фамилию при замужестве не изменяла) являлась третьим секретарём Брестского обкома коммунистической партии. Леониду в это время исполнилось 16 лет, и он только что окончил девятый класс средней школы. Помимо гражданского населения в городе Бресте квартировали две стрелковые дивизии и одна танковая. Кроме того, около города находился военный аэродром.

По свидетельству Сперанского Л.И., никаких официальных данных о неизбежном начале войны в тот период среди как военных, так и гражданского населения не имелось, хотя ходили определённые слухи на эту тему. Все жили спокойно и безмятежно, никаких

приготовлений к обороне не предпринималось. Когда Татьяну Ивановну как партийного руководителя спрашивали о возможности войны с Германией, она неизменно отвечала, что все разговоры об этом – просто провокация, на которую не надо поддаваться, и всё будет в порядке. Более того, как раз за неделю до начала войны из Москвы приезжал лектор, который уверенно говорил, что никакой войны не предвидится.

Когда же начался обстрел города и стало ясно, что начались боевые действия, Татьяну Ивановну опять спрашивали знакомые, почему она вводила всех в заблуждение относительно возможности начала войны? Партийный руководитель отвечала, что они в Брестском обкоме партии получали такие указания из Минска, из Центрального комитета компартии Белоруссии. Теперь, по прошествии многих десятилетий, Леонид Иванович Сперанский, которому исполнился уже 91 год, задаётся вопросом, почему тогдашний первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пономаренко П.К. был не в курсе вопроса о возможности войны с Германией? А в результате вводил в заблуждение все партийные организации республики. Являлось это случайной недоработкой или делалось преднамеренно?

А в те трагические дни, в связи с продолжавшимся обстрелом Бреста, для эвакуации семей работников обкома партии выделили три легковые автомашины, на одной из которых Лёня Сперанский вместе с другими детьми уехал на восток. Кстати, через «старую границу» беженцев без пропуска (как это было и «до войны») не пропустили. Пришлось ночевать под Минском, пока сумели добыть разрешение на проезд. Легковые машины у «обкомовских детей» отобрали и посадили их на два грузовика. Теперь по дороге шли пешком толпы беженцев, которые просили взять их в машину, но такой возможности не было. На одной из железнодорожных станций «обкомовцы» погрузились в поезд и «малой скоростью» добрались до Челябинска. Затем Лёня Сперанский попал в Уфу, где всю войну работал на заводе (из-за плохого зрения его в армию не призвали). Леонид Иванович вспоминал, что везде в тылу беженцев принимали очень хорошо, помогали им, старались накормить, дать одежду.

Мать Лёни, Татьяна Ивановна, тоже успела эвакуироваться из Бреста. А вот отцу, Ивану Николаевичу Сперанскому, не повезло: ещё до прихода немцев его убили неизвестные люди, видимо, из «пятой колонны».

Теперь рассмотрим, какие события происходили в Бресте по военной линии. 10 июня 1941 года из Генерального штаба в Белорусский особый военный округ пришёл приказ о выводе квартировавших в городе двух стрелковых (6-й и 42-й) и одной танковой (22-й) дивизий в полевой район, где следовало занять оборонительную позицию, причём на ключевом направлении от государственной границы к Минску. Однако этот приказ не был доведен до войск. В связи с этим находившиеся в городе боевые части продолжали заниматься хозяйственными работами, для чего каждый день несколько батальонов без оружия, только с лопатами, отправлялись за стены Брестской крепости для выполнения какого-то задания командования. Военный гарнизон был слабо вооружён лишь винтовками, патроны к ним имелись в весьма малом количестве. Где находилась приданная стрелковым дивизиям артиллерия – теперь остаётся только гадать. История умалчивает и о местонахождении бронетехники танковой дивизии, дислоцировавшейся в Бресте. Лётно-технический состав с военного аэродрома перед самой войной был куда-то отправлен, и все самолёты достались врагу без боя.

Помимо упомянутого приказа от 10 июня, до Брестского гарнизона не были доведены Директивы от 14 июня и 18 июня 1941 года о приведении войск в полную боевую готовность, что полагалось выполнить спокойно, без объявления тревоги и проведения всеобщей мобилизации. В результате три дивизии, которые своевременно не были выведены из Брестской крепости, попали там в «мышеловку» и, несмотря на мужество красноармейцев и командиров, проявленное в бою, были полностью уничтожены. Именно через те бреши в нашей обороне, которые возникли в связи с тем, что эти брестские дивизии не заняли выделенных им полевых позиций, стремительно прошла мощная группировка немецких войск, начавшая окружение Минска. Её стремительному продвижению способствовало то, что ни один из шести мостов через Буг не был нашими сапёрами подорван, и все они были захвачены немцами в исправном состоянии. На артиллерийском полигоне, расположенном восточнее Бреста, по приказу штаба Западного округа в эти дни планировалось проведение опытных учений с использованием новой техники. Собранные здесь подразделения, не оповещённые о начале войны, были почти полностью уничтожены немцами, которым и досталась вся брошенная материальная часть.

На следствии арестованный бывший командующий Западным фронтом Павлов Д.Г. признал, что на Брестском направлении было большое предательство, вследствие чего это важнейшее направление оказалось слабо прикрыто.

Вызывает определённое удивление, почему немецкие войска основной удар наносили именно через Белоруссию. Ведь здесь простирается множество болот, а дороги между ними достаточно узкие, что затрудняет движение, а тем более маневрирование танковых войск. Вместе с тем на поверку оказалось почему-то, что именно этот военный округ (фронт) совершенно не был приведён в боевую готовность (а Наркомат обороны и Генштаб об этом совершенно ничего не знали?!) и

потому позволил без особого сопротивления стремительно наступать немецко-фашистским захватчикам, что обрушило и другие наши фронты. Всё это до поры скрывалось нашими историками и мемуаристами, а вина за все беды возлагалась персонально на Сталина, якобы запретившего приводить войска в боевую готовность. Забегая вперед, сообщим, что уже после трудной победы в войне наша разведчица-нелегал Ольга Чехова (псевдоним Мерлин), работавшая в самом центре немецкого логова, вспоминала, что в первый день войны она была приглашена на приём, на котором присутствовало около шестидесяти нацистских руководителей. В разговоре о немецком походе на СССР Геббельс выразил мнение, что до Рождества 1941 года немцы будут в Москве. На это Ольга позволила себе заметить, что «маленькая Германия не сможет победить большой Советский Союз». Геббельс ответил: «В России будет революция, и это облегчит победу над СССР». Следовательно, у немцев был расчёт на какое-то крупное предательство в нашей стране, организованное, скорее всего, силами военных. Действительно, ведь Германия достаточно легко захватила всю Европу благодаря именно содействию предателей, или так называемой «пятой колонны», в разных странах. Так, немецкое вступление в Чехословакию сопровождалось активной поддержкой со стороны военных организаций Гелена. То же самое произошло в Норвегии (Квислинг), Словакии (Тисо), Бельгии (де Гриль) и Франции. Очевидно, в Советском Союзе не все участники заговора Тухачевского были своевременно выявлены и обезврежены. И всё-таки, опережая события, отметим, что во время войны прогерманских выступлений в нашей стране (на что очень рассчитывал Гитлер) не было. Этому содействовала и приснопамятная «чистка» 1937–1938 годов. А вот истинную картину событий начального периода войны (в которой добросовестным исследователям ещё предстоит непредвзято разобраться!) многие историки и мемуаристы постарались достаточно исказить за счёт создания различных мифов с однозначным уклоном в направлении виновности во всех бедах одного Сталина. В то же время внимательное изучение документов позволяет выяснить, какую тонкую политическую игру провёл перед войной Иосиф Виссарионович. Так, например, от будущего противника – Германии – Советский Союз получил по официальным договорам огромное количество современной техники, станочного парка, другого оборудования, перечень которых просто поражает. Кроме того, были улучшены отношения с Японией, союзницей фашистских Германии и Италии, которых объединяла так называемая «ось Рим – Берлин – Токио». С началом войны с Германией, в результате чего были разорваны дипломатические отношения между нашими странами, СССР официально обратился к Японии с просьбой стать представителем интересов Советского Союза в Германии. В результате японским милитаристам оказалось не с руки начинать воевать со своим «дипломатическим доверителем», и потому Токио, несмотря на настойчивые требования Берлина, не решился вступить в войну с Советской страной, что исключило для нас необходимость ведения боевых действий на два фронта. Далее, тот очевидный международный факт, что Германия как агрессор вероломно напала на Советский Союз, позволил с самого начала войны создать антигитлеровскую коалицию, в которой к нашей стране присоединились США и Великобритания. К заслугам Сталина И.В. следует отнести и то, что именно под его руководством в стране был в кратчайшие сроки создан военно-промышленный комплекс (с дублированием предприятий, находившихся на западе, на востоке страны), который смог выпускать современное вооружение в количествах даже больших, чем наш германский противник, эксплуатировавший в своих агрессивных интересах всю Европу.

Но вот своим военным Сталин И.В. слишком передоверил, надеясь, что они чётко выполняли решения партии и правительства по стратегическому развёртыванию войск. Однако на поверку оказалось, что в Западном (Белорусском) военном округе артиллерия находилась в парках и не имела боезапаса, а прицелы с неё оказались сняты. Средства для транспортирования тяжёлых орудий отсутствовали. Авиация на аэродромах не была рассредоточена и была не защищена средствами противовоздушной обороны, что в первые же дни войны привело к гибели на земле более полутора тысяч самолётов. Войсковые части узнавали о начале боевых действий по тем обстрелам и бомбёжкам, которым они подвергались.

Сейчас имеется возможность оценить степень готовности наших войск к войне. Совершенно и сознательно не был подготовлен к ведению боевых действий Западный особый военный округ. Частично оказались приведёнными в боевую готовность Прибалтийский и Киевский особые военные округа. В полной боевой готовности находились пограничные войска, Одесский военный округ и Военно-Морской флот.

Совершенно неожиданным для нашего высшего военного командования, как в будущем признался «маршал победы» Жуков Г.К., явилось то, что на направлениях главных ударов германская армия создала многократное превосходство в военных силах. Пехотные дивизии и танковые корпуса атаковали нашу слабо подготовленную оборону на очень узких участках прорыва, стремительно продвигаясь вглубь территории.

Оставшиеся без связи и управления воинские части, не представлявшие себе складывавшейся боевой обстановки на фронте, не могли оказать организованного противодействия врагу. Отдельные мужественные очаги сопротивления не позволяли принципиально изменить обстановку, чтобы воспрепятствовать стремительному продвижению противника. Бойцы, часто брошенные своими офицерами, стали массово сдаваться в плен. Западный фронт, имевший вполне достаточно сил и вооружения для борьбы с наступавшим врагом, рухнул буквально за четыре первых дня войны! За собой он потянул, из-за угрозы полного окружения и разгрома, Прибалтийский и Юго-Западный фронты.