Легендарный
Шрифт:
Спустя двадцать минут все затихло. Горы песка оказались возле нас. Несколько крупных осколков лежали воле нас и были похожи на громадные остроконечные зубы, вырванные из пасти дракона и выброшенные наружу.
Я стряхнул насевший на спину песок, попытался встать, но тут же упал, сраженный невидимой болью внутри тела, оставшейся еще с того самого поединка, где мы со Светой схлестнулись в неравном бою. По спине текла кровь. Я чувствовал как теплой струйкой алая жидкость стекала вдоль позвоночника, что стало неприятным знаком для меня.
Я повернулся, попросил девушку посмотреть то самое место, куда вцепилась черная
– Там…там будто разрезано ножом.
На этом все и закончилось. Я перевернулся на бок, стараясь держать спину прямо и не нагружать ее лишний раз, вспомнил как мамаша – та самая женщина, что заменила нам всем настоящую мать, рассказывала и объясняла как следует себя вести в таких ситуациях и главным, что усвоил из ее уроков – было хладнокровие. Кровь едва ли могла испугать меня в тот момент, но вот боль – острая словно бритва, появлявшаяся неожиданно и бившая так сильно, что скулы сводило в разные стороны, невозможно было терпеть вечно и в последний момент, когда я и Света решили подняться и направиться обратно к баракам, я не смог сдержаться и закричал. Так сильно и пронзительно, что из глаз полились слезы и мир поплыл, как будто водяной. Я пошатнулся, начал клониться в сторону и все мое тело в одночасье стало неуправляемым.
Голоса. Шум вокруг нас. Гул удаляющегося ветра.
Все это оказалось приглушенным и напоминало звук из канализационной трубы, когда любой крик и шорох становился низким и басистым, лишенным чего бы то ни было человеческого или природного.
Света попыталась меня удержать, но все напрасно. Я упал, рухнув раненой спиной на острые камни, многократно усилив те неприятные ощущения, что свалили меня с ног.
Мир стал черным.
Я слышал ее голос. Пытался ответить. Но язык предательски отказывался шевелиться, выдавая наружу нечленораздельные звуки и непонятные слова.
Потом мрак.
Сложно сказать сколько мне пришлось пролежать в таком состоянии, но, когда мне удалось выбраться из него и посмотреть, что же все-таки произошло, вокруг уже было тепло.
Кровать подо мной немного скрипела. Пружины под матрацем изогнулись и в следующую секунду резко выпрямились, издав мерзкий скрипучий звук, заставивший обратить на меня внимание всех сибов в помещении.
Войтенков подбежал, не скрывая своей улыбки, был еще малыш Никитин, мальчуган прыткий, с широкими и добрыми глазами, но он так и остался стоять на месте, поглядывая на меня вопросительным взглядом, будто спрашивая: "Черт, да ты еще жив?! Как же так! Не может быть!"
И всему этому можно было найти объяснение, если бы не боль, вернувшаяся ко мне вместе с сознанием.
Света была рядом. Она сидела на краю кровати и держала мою руку, поглаживая ладонь большим пальцем.
Я не мог разглядеть ее лица – вокруг было темно и свет горел только у входа, мерно освещая пространство вокруг. Были и другие сибы, что удивились моему воскрешению, но они решили остаться в стороне, боясь инструктора и того, что он мог повторить с ними тоже ,что и со мной.
– Как?
Но ответа не последовало.
Войтенков присел рядом на край и дал немного воды. Потом отставил металлическую флягу в сторону и тихонько заговорил.
– Уже отбой. Не шуми.
Потом тяжело вздохнул и посмотрел на Свету.
– Она дотащила тебя до бараков.
– Что? – удивленно спросил я.
– Да, друг, все именно так. Прямо как мешок с песком, проволокла весь путь, пока мы не наткнулись на вас во время дежурства. Признаться честно, – казарму слегка встряхнуло. Ураган продолжал бушевать за стенами помещения и время от времени ударял по хрупкой конструкции, заставляя ее сотрясаться и сыпать пыль на голову спящим. – Я думал вам обоим каюк.
Несколько человек из глубины казармы в один голос подтвердили это.
– Что будем делать?
– Спать, – ответил Антон, после чего посмотрел на Никитина. – Леха, возьми его вещи.
Он передал мою куртку, встряхнул ее еще раз, но посильнее, вытряхнув остатки песка на пол, после чего швырнул ее на старый табурет, казавшийся настоящим артефактом в мире, где давно ничем подобным не пользовались.
Вскоре проснулся и Виктор. Парень всегда вел себя странно. Не любил большинство сибов из группы и всегда старался держаться особняком, выделяясь на фоне остальных поистине исполинским ростом и силой.
Он встал со своей кровати, прошел через темный ряд кроватей и уже приблизившись ко мне, встал между койкой и Светой, боязливо отодвинувшейся от него поближе к холодной стене.
Виктор был смугл, как и все парни в нашей сиб-группе, даже чуть темнее, но не сильно, чтобы можно было сказать о нем как о мавре. С короткой стрижкой и прямым, как выстрел лучевого оружия, взглядом, на его лице всегда висела гримаса презрения ко всему на что он смотрел.
Усевшись на край кровати и грубо оттолкнув Войтенкова и Никитина, Виктор наклонился ко мне и заговорил очень низким, почти басовитым голосом, что для подростка казалось просто немыслимым.
– Тебе просто повезло, салага. Выставь инструктор меня с тобой в паре, ты бы и минуты не выдержал.
Его агрессия никогда не имела под собой веских причин. По крайней мере мне так казалось. Он был таким всегда, сколько себя помнил и помнили его остальные, злость и ненависть ко всему, что было слабее его и меньше, казалась не имела границ. Всякий раз, на построении или простом показательном выступлении, когда сиб-группа готовилась к отправке на планету-полигон, он не жалел никого, кто встал напротив него, чем собственно и заработал себе дурную славу у всех, в ком текла кровь тех же родителей, что и у него.
На этом разговор и закончился.
Прежде чем вернуться к себе, Виктор бросил презрительный взгляд на последок и уснул, рухнув на кровать, как мешок, после чего молчание наступило и во всей казарме.
Ушел и Антон Войтенков и Леха Никитин, испугавшись грозного соплеменника. Осталась только Света, смотревшая на меня своими прекрасными глазами, которые я едва мог разглядеть в блеклом свете единственной подвесной лампочки у входа.
– Тебе больно? – спросила она.
– Да.– ответил я и хотел было что-то сказать, как стены казармы вновь задрожали. Ураган бушевал совсем рядом. Лампочка резко погасла – свет в казарме исчез окончательно. И в этом страшном дребезжании, когда сила стихии обрушилась на маленькое помещение посреди безжизненной пустыни, девушка вернулась к себе на кровать, закутавшись с головой в старое махровое одеяло.