Легендатор
Шрифт:
Нет, отвечают граждане. Но когда речь заходит о здоровье расы, здесь есть о чем задуматься. И возможно, не так уж не правы были земляне, которые ввели у себя карантин после эпидемии инопланетной чумы. По крайней мере тогда это себя полностью оправдало.
«Но при чем тут любовь к животным?» — спросят зоофилы.
А при том, что животные — это носители болезнетворных микробов, постоянно видоизменяющихся. Некоторые из распространяемых ими болезней на З-2 до сих пор не научились лечить. А помните, как было со СПИДом?
«А, чума двадцатого века? Да ее ведь давно искоренили».
Правильно. Но, согласно одной распространенной гипотезе, люди вообще бы ее никогда не узнали, если бы какой-то придурок в сельской глуши не оттрахал обезьяну — просто так, ради интереса — и не передал потом полученную от нее заразу своей женщине.
— Держи, — раздался у нее над ухом голос Силка.
Она взяла у него из рук бумажный стаканчик и стала
— Что это?
— Кока-кола. У вас на З-2 такое не продают?
Она сделала еще один глоток.
— Нет пока.
— Из-за одного этого стоило там остаться.
Она не сдержала улыбки. И все-таки, хоть убей, ей нравится этот парень. Она сама не могла понять чем.
Кинг понимал: в его профессии терпение — одно из главных достоинств. И все-таки именно терпения ему сейчас не хватало. Ратсо принес ему список более чем тридцати подозреваемых — тех, кто отправился из Сиэтла в южную Калифорнию по воздуху, на маглевском поезде и даже на морских судах. Последнее было почти лишено смысла — путешествие по воде в любом случае заняло бы несколько дней. В портовых терминалах Ратсо держал наготове нескольких человек, поджидающих примерно дюжину супружеских пар — по счастью, некоторые пары летели одними и теми же рейсами. Сам Кинг сидел в центральном зале, ожидая пассажиров с ближайшего рейса — до посадки оставались считанные минуты. Он снова поменял внешность — на этот раз так, чтобы одурачить любого, даже самого подозрительного шпиона. Теперь Кинг принял обличье Ларри Мконо из Южной Африки. Он утолстил нос и губы, сделав себе инъекцию псевдоколлагена — этот препарат можно потом вывести из организма всего за несколько дней без всякого вреда для почек; он сделал кожу темно-коричневой, как шоколад, подобрал себе контактные линзы и парик из темных курчавых волос. На этом этапе операции его волновало только одно: как найти своих жертв и организовать преследование. По прошествии времени он поостыл и хотя по-прежнему вынашивал мысли о мщении, но все-таки этот мотив отошел на второй план. Конечно, позднее он даст выход своему гневу, но сейчас нужно направить усилия в несколько ином направлении.
— Пассажиры рейса номер 1088 прибывают к терминалу семьдесят семь, — объявил диктор по-английски. А потом повторил то же самое на других земных языках, большинство из которых Кинг понимал. В японском фраза заканчивается глаголом, в бенгальском ее можно истолковать двояко, в зависимости от контекста. Говоря по-испански, компьютерная система употребляла устаревшее слово «авион», которое может означать и летательный аппарат, и птицу — опять же в зависимости от контекста…
Пассажиры гуськом заходили в терминал. Многих встречали друзья, родственники, и при виде объятий, улыбок, всей этой неподдельной радости у Кинга защемило сердце. Его-то уже давно никто не ждет с улыбкой в портовом терминале. Из родных никого не осталось, разве только сестра — он даже толком не знает, жива она или нет. Ни жены, ни любовницы — ни с кем его не связывает что-то более или менее постоянное. Да, он достаточно привлекательный мужчина и, если бы захотел, мог бы иметь с кем-то подобные отношения, но так получалось, что работа всегда заменяла ему возлюбленную. История — его наставница — напевала Кингу мотивы, таящие в себе столько соблазнов. Работа оперативника — бесконечная гонка, охота — придавала жизни достаточную остроту. Конечно, любовных приключений у него хватало. Одно из них — короткий, но бурный роман с британской агентшей — могло даже вырасти во что-то более серьезное, но его подруга погибла в Гонконге при взрыве парома — еще одна из бесчисленных аварий, бессмысленных, совершенно необъяснимых. Это произошло двенадцать лет назад, и с тех пор Кинг нечасто о ней вспоминал. Но в последнее время, особенно при виде таких вот трогательных сцен в аэропорту, те дни все чаще всплывали у него в памяти. Дни молодости, вехи его собственной истории. Размышления зрелого человека о той дороге, по которой он когда-то не пошел. Бессмысленная трата времени.
Вот толпа счастливых путешественников и встречающих поредела, а потом и совсем рассеялась. Он прождал еще с полчаса, на всякий случай — вдруг его жертвы где-то затаились, чтобы сбить с толку преследователей. И понял — на этом самолете их не было.
Он включил вставленную в ухо микрорацию и произнес в микрофон — пуговицу воротника — номер Ратсо.
— Ну что?
Несмотря на крошечный размер наушника, голос Ратсо доносился до него громко и четко.
— Никаких результатов, — сказал Кинг.
— У меня тоже. Еще один самолет прибудет минут через пятнадцать — «кукурузник», которые подбирает людей в мелких городишках, от Портленда до Сент-Луиса.
— Жду тебя у ворот, — сказал Кинг. — Заканчиваю связь.
Кинг постоял какое-то время, перенастраивая телефон, а потом направился к выходу. Ему не пришлось покидать комплекс, но по дороге в терминал для реактивных лайнеров он миновал несколько высоких герметических окон. Снаружи ночь вела неравный бой с электричеством — портовые огни с легкостью сдерживали подступающий со всех сторон мрак. А когда-то ночь брала верх, почти беспрепятственно окутывая Землю темными покровами. Да, конечно, были и тогда луна, звезды, слабое свечение, испускаемое самой Землей, мерцание вулканов, вспышки молний, огни святого Эльма, приплясывающие над морской пучиной, фосфоресцирующие глубоководные твари и летающие насекомые, блуждающие огни над болотами, неожиданно вспыхивающие и исчезающие, мерцание гнилушек в трухлявых пнях, кварц, искрящийся под давлением… но все это было слабое освещение древних времен. Кингу приходилось бывать в местах вроде Ганы, где в тусклом сиянии городских огней взору открывались еще более тусклые созвездия, но таких мест становилось все меньше. На гималайских вершинах возвели ночные клубы, сияющие по контуру синим неоном. В Антарктике вырос Холодный Город с сорокатысячным населением. На курорте в Гоби вырыли искусственное озеро, отстроили Диснейленд и шестьдесят девять отелей. Время мчится вперед светлой стрелой, и темному прошлому никогда за ним не угнаться. Так было и всегда будет.
У них еще есть час до прибытия маглевского поезда. Ратсо расставил своих людей за одну станцию от Лос-Анджелесского вокзала, в обоих направлениях. Сам он вместе с Кингом станет ждать прибытия поезда в главном терминале. Кинг понимал: у него нет другого выбора, как расставить силки и ждать, нравится ему это или нет.
Терпение — внушал он себе. Только терпение.
— Через сорок пять минут мы прибываем в Лос-Анджелес, — сказал Силк.
Даннер кивнула.
Всего несколько часов назад утолив свою похоть, сейчас Силк снова почувствовал мощный всплеск сексуальной активности. Он какое-то время боролся с инстинктами — правда, довольно вяло, а потом решил: черт с ним.
— Может быть, пройдемся в туалет?
Даннер посмотрела на него удивленно:
— Вообще-то я не думаю…
Он кивнул и, поворачиваясь, задел ногой за ее ногу. Между ними словно пробежал электрический разряд, у Силка по спине забегали мурашки. Господи!
У нее тоже перехватило дыхание.
Время вдруг растянулось до невообразимых пределов.
— Черт с тобой, — прошептала она. — Пойдем.
Она двинулась по проходу так быстро, что Силк едва поспевал за ней.
Глава двадцать третья
Фальшивые документы изготавливались по такой безупречной технологии, что Кинг мог запросто выдать себя на вокзале за офицера полиции. Впрочем, в этом не было необходимости. Он стоял на перроне, играя роль добропорядочного гражданина, ожидающего свою возлюбленную, — как те люди, за которыми он несколько минут назад наблюдал в аэропорту. Он стоял там не один, и никто не обругал его за то, что он подошел так близко к тормозящему поезду. Угонщики самолетов еще не перевелись окончательно даже в этом цивилизованном, начисто разоруженном обществе, но чтобы угнать маглевский поезд — это уж слишком. Конечно, дураки всегда найдутся, но, по-видимому, их останавливало одно совершенно очевидное препятствие — куда потом этот поезд вести? Ведь состав движется только при сцеплении с магнитными рельсами, и его не направишь куда-нибудь в сторону — если только на буксире. В отличие от аэро- и космопортов на вокзалах не устанавливали металлоискателей, но ручную кладь и остальной багаж давали обнюхивать ищейкам на предмет взрывных устройств — несколько террористических групп все еще внушали властям беспокойство.
Замаскированный под южноафриканца Кинг улыбнулся. Вряд ли шпионка и ее спутник везут с собой взрывчатку.
При приближении поезда платформа завибрировала. Обтекаемый профиль локомотива поблескивал в свете вокзальных фонарей, титановый цоколь, хотя и немного поцарапанный, сохранил прежний лоск. Поезд шел почти бесшумно, пульсирующие амортизаторы, установленные по обе стороны пути, не давали мощному магнитному потоку выгрести металлические предметы из карманов встречающих или разрушить хрупкие компьютерные микросхемы. Конечно, внутренние помещения поездов с самого начала защитили специальными экранами, но вот железнодорожные пути раньше были усеяны металлоломом — он или падал туда сам, или его кто-то сбрасывал. Ходили истории про велосипеды, которые затянуло на рельсы, про хронометры с замершими на месте стрелками, про сверхпроводящие промышленные установки, которые разлетались на куски, стоило поезду пройти в километре от них. С новыми изобретениями всегда возникает куча проблем. Первые атомные электростанции вырабатывали огромное количество радиоактивных отходов, первые звездные лайнеры порой попадали в Пустой Космос и исчезали навсегда. Такую цену приходится платить за развитие цивилизации. Как историк Кинг находил все это весьма занимательным. Правда гораздо интереснее и причудливее любой фантастики.