Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

Мартьянов Андрей Леонидович

не менялась: он садился на хвост фюзеляжа. Да, и еще в плюс этому самолету шло

оборудование. SE-100 получил очень неплохое оборудование для слепых полетов.

Вася что-то прикидывал в уме:

— То есть, можно назвать этот самолет хорошим?

— «Хороший» — понятие очень относительное. Помните, на итальянских

бомбардировщиках

нормально могли летать только итальянцы, а весь остальной мир,

прямо скажем, ужасался? А знаменитое заявление товарища Сталина о том, что

«Харрикейны» «дрянь» и «наши летчики их не любят»? Скажи англичанину, что

«Харрикейн» — дрянь, могут быть последствия… Вот и с французским самолетом,

думаю, было нечто похожее. SE-100 пытались выпускать, кстати, и в штурмовом

варианте, но быстро отказались от этой затеи. И вообще карьера «камбалы», кажется, не

была ни долгой, ни интересной. А жаль — самолет был с потенциалом.

90. Итальянские трофеи

Уилберфорс Гастингс выглядел очень довольным.

— Мне нравятся льготы, которые в нынешнем сезоне дают английским летчиком! —

сообщил он. — Лично я теперь летаю на «Спитфайре» — на «пятерке». О, как я обожаю

эту машину!

— Что ж, а я для разнообразия выбрала «Бульдог», — сообщила Брунгильда. — Мне на

нем как-то сподручнее.

— Вы, фройляйн, тоже решили опробовать английскую технику? — изумился Гастингс.

Брунгильда пожала плечами:

— Почему бы и нет? Конечно, круче всего взять «мессер», забраться на высоту, куда…

как там Василий говорит? Куда Макар телят не гонял… И оттуда спикировать на бедного,

ничего не подозревающего англичанина. Но это — как это вы, англичане, выражаетесь?

Неспортивно.

— На войне все средства хороши, — вмешался Герман Вольф. — То есть, не то чтобы это

было мое мнение… Но существует такая точка зрения.

Брунгильда пожала плечами:

— Мы же не на войне. Мы играем, пробуем себя и самолеты. Кстати, лично я неплохо

чувствую себя на английском аппарате.

— Помнится, как-то мы обсуждали «национальные особенности» самолетов и авиаторов,

— припомнил Гастингс. — Пришли к выводу, что на итальянских самолетах успешно

могли действовать только итальянские летчики. И те же итальянцы, пересаженные на

американские самолеты, терялись.

— Любой потеряется, если вс незнакомое, — вступилась за итальянцев Брунгильда. —

Кстати, вот забавный

пример. Как вы думаете, что делали итальянцы с трофейными

французскими самолетами?

— Боюсь спрашивать, — нахмурился Гастингс.

— У итальянцев был хороший консультант — немцы, — вступил Герман Вольф.

Брунгильда живо повернулась к нему и подняла палец:

— Ага! Как говорит Вася, «что немцу смерть — то русскому лекарство».

— Фройляйн Шнапс сегодня просто блещет народными пословицами и поговорками, —

вставил Вольф.

— Я совершенствую мой лексикон, — объяснила Брунгильда. — Впрочем, могу больше

не блистать, если это кому-то не нравится. Смысл моего высказывания в том, что

самолеты, которые нравились немцам, итальянцам совершенно не подходили. И наоборот.

— А о каких машинах мы, собственно, сейчас толкуем? — поинтересовался Гастингс.

— Да все о тех же — «Блок», «Потез», «Девуатин»… Помните операцию «Торч»,

Гастингс? — заговорила фройляйн Шнапс. — Союзники оккупировали колонии в

Северной Африке. Французы фактически не сопротивлялись. Вооруженные силы Виши

были распущены — в результате всех этих перестановок Италия заполучила большое

количество военных трофеев, говоря проще — чужой военной техники. В марте сорок

третьего шестьсот самолетов французского производства перешли к итальянским

военным.

— Интересно, что названия французских машин так и «отдают» Первой мировой войной,

— задумчиво проговорил Гастингс. — Все эти «Моран-Солнье»… То ли дело —

«Спитфайр»!

— «Спитфайры» Италии никто не дал, — заметил Герман Вольф.

— Страшно подумать, что сделали бы итальянские летчики со «Спитфайрами», — сказала

Брунгильда.

Флайт-лейтенант пожал плечами:

— Однако англичане в свое время не побоялись дать «Спитфайры» полякам — и ничего…

В смысле, ничего ужасного ни для «Спитфайров», ни для поляков не произошло.

— А мне интересно, что делали итальянцы со всем этим французским хламом, — вставил

Герман Вольф.

— Для начала они перегнали свое имущество из Африки в Италию, — сообщила

Брунгильда. — Это был самый логичный шаг. Но дальше начинается характерная для

Италии «комедия положений».

— Ничего себе — «комедия», шестьсот трофейных самолетов! — возмутился Вольф.

— Итальянские вояки приняли решение: довести до ума «Девуатины» — D.520, «Лиоры»

LeO.451…

— Опять же, логично, — кивнул Гастингс. — Это были лучшие французские машины.

Мы это уже обсуждали, и не раз.

— А что они сделали с остальными? — не переставал беспокоиться Вольф.