Легенды Белого дела
Шрифт:
Конечно, чины 1-й бригады надеялись, что командующим армией станет именно Марков. Ведь он был душой похода, правой рукой Корнилова, его храбрость и хладнокровие были общеизвестны. Но начавшиеся по этому поводу разговоры резко пресек сам Сергей Леонидович: «Армию принял генерал Деникин. Беспокоиться за ее судьбу не приходится. Этому человеку я верю больше, чем самому себе» [106] . И этих трех фраз вполне хватило, чтобы слухи и разговоры умолкли сами собой…
106
Там же. С. 215.
В те дни едва ли не один Марков был так уверен в Деникине. Безграничный авторитет Антона Ивановича как бесстрашного начдива Великой войны, единственного человека в армии, дважды получившего Георгиевское оружие — обычное и с бриллиантами, «быховца», был поколеблен во время Ледяного похода тем, что полубольной Деникин проделал его в армейском обозе. Да и вождем, атаманом, не отличающимся от
107
Ларионов В. А. Последние юнкера. М., 1997. С. 91–92.
В пятом часу утра 16 апреля вышли к линии занятой красными Черноморской железной дороги, недалеко от станции Медвёдовской. Там произошел еще один легендарный бой с участием Маркова — бой, который фактически спас армию от полного разгрома. Сергей Леонидович с группой конных разведчиков захватил железнодорожную будку и как раз допрашивал перепуганного сторожа, когда раздался телефонный звонок. Звонили с занятой красными станции Медвёдовской.
— Спокойно ли на посту, нет ли кадет?
— Совершенно спокойно, — ответил генерал.
— Для верности скоро подойдет бронепоезд.
— Пришлите, товарищи. Оно будет вернее [108] .
По другой версии, изложенной в воспоминаниях В. А. Ларионова, Марков сам позвонил в Медвёдовскую и, сыграв панику, попросил немедленно выслать бронепоезд, так как к переезду «идут кадеты». Какая из этих версий точнее, сказать трудно — появление вражеского бронепоезда в любом случае было гибельным для армии, которая только начала пересекать железнодорожное полотно (из-за гигантского обоза этот процесс был очень долгим). Но, с другой стороны, бронепоезд — это снаряды и патроны, которые были жизненно необходимы. Возможно, Сергей Леонидович сознательно пошел на смертельный риск, который в итоге обернулся блестящим боевым эпизодом…
108
Марков и марковцы… С. 225.
Повесив трубку, генерал тут же сделал необходимые распоряжения. Бронепоезд появился через полчаса. У переезда уже собрались все старшие начальники армии — А. И. Деникин со штабом, М. В. Алексеев. Обоз продолжал медленно тянуться через переезд, и поезд двигался прямо на него… Хладнокровно рассчитав момент, Марков со своей знаменитой плетью в руке выбежал прямо к паровозу:
— Поезд, стой! Раздавишь, сукин сын! Разве не видишь, что свои?!
Поезд остановился, и в этот миг генерал точным броском кинул ручную гранату в будку машиниста. Грянул взрыв, а Марков, отбегая, крикнул:
— Орудие, огонь!
Орудие Юнкерской батареи капитана А. А. Шперлинга в упор ударило по бронепоезду. Зазвучал ответный огонь, но добровольцы уже бросились на штурм. Экипаж бронепоезда, состоявший из моряков, стойко защищался и погиб целиком, потери белых составили 15 убитых и 60 раненых. Из захваченных пушек тут же обстреляли станцию, отпугнули второй бронепоезд красных и взяли множество трофеев, целое богатство — около 360 снарядов, 100 тысяч патронов, продукты… Но главное — после этой победы у армии словно открылось второе дыхание. «Настроение сразу же улучшилось, — вспоминал В. А. Ларионов. — Как будто не было кровавого екатеринодарского боя, усталости, сознания безнадежности. Окрыленная, пополненная снарядами и патронами армия быстро двигалась на север» [109] . «Для того чтобы армия вновь поверила в свою звезду и обрела утраченную волю к победе, необходимо было чудо. Этим чудом сделался подвиг генерала Маркова, который глубоко всколыхнул всю армию. Своей почти безумной храбростью, спасшей всех, генерал Марков вновь окрылил подбитые надежды, вдохнул в почти омертвевшее тело армии свой буйный, властный, героический дух» [110] , — писал один из первых корниловцев, первопоходник, а в эмиграции — священник, князь Н. П. Ухтомский.
109
Ларионов В. А. Указ. соч. С. 94.
110
Деникин А. И.
После этого боя статус Маркова в рядах добровольцев, и без того высокий, окончательно поднялся до легендарного. Сам же Сергей Леонидович лишь ворчливо шутил по поводу того, что какой-то доброволец выстрелил у него из винтовки над самым ухом, от чего он временно потерял слух. Да и на смотре, который устроили в станице Дядьковской и на котором Деникин горячо благодарил Маркова, тот коротко ответил, что авторы победы — артиллеристы, и указал на наводчиков Юнкерской батареи.
Армия двигалась дальше. 30 апреля во второй раз с начала похода вошли в большое село Лежанка, памятное всем по бою 6 марта. Здесь на протяжении трех дней бригада Маркова отбивала яростные атаки красных, продолжавшиеся с утра до вечера. У стрелков было по 30 патронов на человека, артиллерия работала только по «интересным целям», то есть по броневикам, тачанкам или группам всадников. Свои тачанки впервые появились и у белых — Марков приказал разместить часть пулеметов на подводах. Бои в Лежанке были жаркими, только раненых в обозе появилось около 160, были ранены командир Офицерского полка генерал-майор А. А. Боровский [111] и пришедший ему на смену полковник Н. Н. Дорошевич [112] . В первый день Святой Пасхи, 5 мая, Марков навестил раненых и подбодрил их в своей обычной манере:
111
Александр Александрович Боровский (1875–1939) — генерал-лейтенант (1919). Окончил два класса Николаевской академии Генштаба (1908). Участник Первой мировой войны, командир бригады, генерал-майор (1917). С ноября 1917 года — в Добровольческой армии. В марте — апреле 1918 года командир Офицерского (1-го) полка. Затем командовал дивизией, корпусом, в январе — мае 1919 года — Крымско-Азовской армией. С 1920 года в эмиграции. — Примеч. ред.
112
Николай Николаевич Дорошевич-Никшич (убит в 1918) — полковник. В сентябре — декабре 1917 года командир лейб-гвардии Гренадерского полка. С декабря 1917 года — в Добровольческой армии, служил в Офицерском полку, временно командовал им. С сентября 1918 года командир Сводно-гвардейского полка. Взят в плен красными и убит. — Примеч. ред.
— Что это вы подставляете свои ноги-руки? Я так вообще не подставляю себя под пули.
Раненые в руки и ноги офицеры рассмеялись. Марков подошел к раненому навылет в живот, о котором врачи сказали, что он вряд ли выживет.
— Ну что, ранены? По глазам вижу, что выздоровеете! [113]
Офицер с трудом улыбнулся. И вскоре… действительно выздоровел.
Восемнадцатого мая Кубанский поход завершился. 1054 версты за 80 дней, из которых 44 — это бои. Уходила из Ростова армия, в которой не было и четырех тысяч человек, вернулись больше пяти тысяч. Главная цель, которую ставил перед собой Корнилов, уходя из Ростова, — сохранить армию, ядро дальнейшей борьбы, пусть самое маленькое — была выполнена.
113
Марков и марковцы… С. 240.
Четырнадцатого мая в станице Егорлыкской Сергей Леонидович смог впервые после начала похода написать несколько строк жене и детям, находившимся в Новочеркасске: «Моя родная Мушка, я не буду описывать тебе наших битв и походов <…> Мы верим, что наше дело даст должные плоды. Армия наша растет. <…> При первой возможности загляну к вам, но теперь бросить армию не имею права. <…> Да хранит Вас Бог, мои любимые. Знаю, что настанут на Руси иные дни и мы заживем нормально и прилично. Люблю, долго и крепко целую мою Мушку. Поцелуй маму и детишек. Весь всегда твой Сергей» [114] .
114
Гагкуев Р. Г. Семья генерала Маркова //обращение 8.03.2017.
После возвращения на Дон был издан приказ по армии, разрешавший желающим оставить ее ряды. Некоторые воспользовались этой возможностью. 21 мая Марков сурово осудил таких офицеров, заметив на встрече с чинами своей бригады:
— Вот здесь лежит несколько рапортов. Их подали некоторые чины моей бригады. Они устали… желают отдохнуть, просят освободить их от дальнейшего участия в борьбе. Не знаю, может быть, к сорока годам рассудок мой не понимает некоторых тонкостей. Но я задаю себе вопрос: одни ли они устали? Одни ли они желают отдыхать? И где, в какой стране они найдут этот отдых? А если, паче чаяния, они бы нашли желанный отдых — за чьей спиной они будут отдыхать? И какими глазами эти господа будут смотреть на своих сослуживцев, в тяжелый момент не бросивших армию? А если после отдыха они пожелают снова поступить в армию, то я предупреждаю: в свою бригаду я их не приму. Пусть убираются на все четыре стороны к чертовой матери! [115]
115
Марков и марковцы… С. 248.