Легенды Белого дела
Шрифт:
После войны Макаров снова пережил взлет известности, он пользовался заслуженным уважением как ветеран, а его мемуары, к которым добавились воспоминания времен Великой Отечественной, переиздавались в 1957 и 1960 годах. По их следам в 1966 году радио Крыма подготовило программу о Макарове, автором которой выступил его соратник по партизанскому движению Великой Отечественной Георгий Леонидович Северский (1909–1996). Этой программой заинтересовалась киевская газета «Юный ленинец», вскоре заказавшая Северскому повесть на ту же тему. В соавторы (вернее, в литобработчики) Северский взял киевского журналиста и литератора Игоря Марковича Росоховатского (1929–2015), и в итоге появилась повесть «И все-таки это было», публиковавшаяся в «Юном ленинце» в июле — ноябре 1967 года (причем Росоховатский скрылся под псевдонимом И. Росенко). Сюжет повести уже очень сильно отличался от реальной судьбы Макарова — авторы только «оттолкнулись» от нее, фактически создав совершенно нового персонажа по имени Павел Васильевич Маканов (с самим Макаровым при этом не консультировались и его не упоминали). Главным же героем повести был мальчик Миша Львов. А уже на основе этой повести Северский, не ставя в известность Росоховатского, вместе с опытным и успешным сценаристом Игорем Яковлевичем Болгариным (р. 1929) написал сценарий телевизионного фильма «Адъютант его превосходительства». Правда, от него один за другим отказались семь режиссеров, а восьмой, Е. И. Ташков,
Съемки шли в 1969 году, после чего фильм на четыре месяца «лег на полку» — члены худсовета обвинили его в апологии белогвардейщины. Но после закрытой премьеры для высших чинов КГБ дело сдвинулось с места, и в апреле 1970 года фильм увидела вся страна, а его создатели получили Государственную премию. Росоховатский после выхода сериала на экраны подал в суд, и в июле 1972 года дело не без вмешательства министра культуры Е. А. Фурцевой закончилось мировым соглашением сторон, Северский выплатил Росоховатскому 1500 рублей. В 1979 году под фамилиями Северского и Болгарина вышла также новеллизация фильма под названием «Адъютант его превосходительства», куда вошли фрагменты повести «И все-таки это было». Впоследствии свет увидели еще семь книг о приключениях «адъютанта» (который отнюдь не был расстрелян, как это можно понять из фильма, а смог бежать и успешно продолжил свою деятельность).
Вот так имя Владимира Зеноновича Май-Маевского обрело вторую жизнь и подлинную популярность на просторах СССР. Впрочем, образ Владимира Зеноновича Ковалевского все-таки заметно отличался от прототипа, об этом можно судить по тексту книги «Адъютант его превосходительства». «Книжный» генерал Ковалевский, к примеру, окончил юнкерское училище, «первым на германском фронте получил золотое оружие», «всю войну, с первых дней четырнадцатого года <…> командовал корпусом», который «во время знаменитого Брусиловского прорыва особо отличился, за что и получил наименование гвардейского»; в генерал-лейтенанты его «произвел государь император», а «осенью восемнадцатого Ковалевский формировал штаб Добровольческой армии» [311] . Кроме того, он был женат, но бездетен, и в его семье воспитывалась племянница, будущая жена Г. Я. Седова Вера. Напомним, что реальный Май-Маевский заканчивал не юнкерское, а Николаевское инженерное училище; Георгиевское (а не Золотое) оружие получил хотя и одним из первых, но все же не первым; на Первую мировую вышел командиром полка, затем командовал бригадой и дивизией, а корпус получил лишь в 1917 году, причем гвардейским он именовался вовсе не из-за заслуг в Брусиловском прорыве; чин генерал-лейтенанта Владимир Зенонович получил уже в Добровольческой армии, к формированию штаба которой никакого отношения не имел. Да и с наградами неувязка — киношный Ковалевский, как и его прообраз, носит орден Святого Георгия 4-й степени, но вот Георгиевским крестом той же степени его почему-то обделили, взамен пожаловав некую иностранную награду (видимо, призванную подчеркнуть связь генерала с «интервентами»). В 4-й серии, в сцене банкета, британский генерал поздравляет Ковалевского «со званием лорда» и награждает его «орденами Святых Михаила и Георгия»; на самом деле это одна награда, посвященная двум святым, и В. З. Май-Маевский был удостоен ее низшей степени (Companion), а в достоинство лорда его никто не возводил. Да и само награждение орденом выглядело почти анекдотичным, так как король Георг V пожаловал награду «генералу Харькову», искренне полагая, что Харьков — фамилия военачальника (впервые «генерала Харькова» упомянул премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж в речи 17 апреля 1919 года). Когда же члены британской военной миссии выяснили, что никакого генерала Харькова нет, орден вручили Май-Маевскому. (В той же сцене банкета на шее у генерала почему-то появляется еще и крест Святой Анны 2-й степени, но такое легкое отношение к «царским» наградам вообще характерно для советского кино: вспомним хотя бы «Хождение по мукам» В. С. Ордынского, где на груди Л. Г. Корнилова рядом с орденом Святого Георгия 4-й степени висит орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом.) Об отсутствии у генерала семьи упоминалось в начале очерка, равно как и о том, что жена Г. Я. Седова Вера Валериановна Май-Маевская доводилась Владимиру Зеноновичу двоюродной сестрой, а не племянницей.
311
Болгарин И. Я., Северский Г. Л. Адъютант его превосходительства. Под чужим знаменем. Седьмой круг ада. М., 2004. С. 49, 54, 183.
Внешне генерал Ковалевский в исполнении Владислава Стржельчика вызывал явные ассоциации с реальным Май-Маевским, но до полной аналогии с прототипом было все равно далеко — Ковалевский нисколько не походил на тучного одышливого «комика провинциальной сцены», да и алкоголем не злоупотреблял. Кстати, и в книге любовь генерала «к кутежам и водочке» упоминается настолько мельком, что на это можно не обращать внимания. И это понятно: красный разведчик должен был победить умного, серьезного и, что немаловажно, трезвого противника.
Кстати сказать, столь же далеким от прототипа получился и образ самого главного героя — Павла Андреевича Кольцова. Выше уже говорилось, что П. В. Макаров в Добровольческой армии оказался, в общем, случайно, а активную борьбу с белыми начал только в феврале 1920 года. Кольцов же в фильме вполне полноценный «красный Штирлиц», внедренный в тыл врага по заданию Всеукраинской ЧК и ведущий там весьма успешную работу. Вместо реального 134-го пехотного Феодосийского полка, в котором служил Макаров, Кольцову достались вымышленные 42-й Тегринский полк (в фильме) и рота разведчиков в 1-й пластунской бригаде генерала Казанцева (в книге; причем в одном месте Кольцов сообщает, что воевал в 9-й армии на Юго-Западном фронте, а в другом — на Западном). В отличие от не имевшего за Первую мировую орденов Макарова Кольцов успел заслужить в боях награды (как он сам говорит, «ордена Анны и Владимира с мечами»; правда, неясно, почему в таком случае он не носит свой крест Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом на кителе), но не был ранен (на сохранившихся фотографиях Макарова на его форме видны две нарукавные нашивки за ранения, Кольцов же в фильме не носит ни одной). Образованием Кольцов, в отличие от прототипа, тоже мог похвалиться вполне солидным — «гимназия, три курса университета, ускоренный курс военного училища». Кроме того, реальный «адъютант его превосходительства» — в то время 22-летний обладатель вполне заурядной наружности — внешне сильно проигрывал 34-летнему Юрию Соломину, воплотившему на экране, можно сказать, эталонный образ белого офицера — красивого, благородного, умного, храброго.
Другие сюжетные посылки фильма также весьма далеки от реальности 1919 года. Никакого крушения эшелона с танками, тем более в результате диверсии, в истории
Сам Павел Васильевич Макаров еще успел увидеть фильм, прототипом главного героя которого был он сам. Но колоссальный успех «Адъютанта…» самого адъютанта отнюдь не радовал — Макарова возмущало то, что его реальная история после множества перипетий превратилась в художественное произведение, не имеющее никакого отношения к нему самому. 16 декабря 1970 года Павел Васильевич скончался в возрасте 73 лет в Симферополе, на полвека пережив генерала, которому когда-то служил…
Николай Бредов: Верный долгу
Герой этого очерка, непосредственно причастный к ряду памятных событий Гражданской войны, не относится к известным лидерам Белого движения, находясь «в тени» своих непосредственных начальников — А. И. Деникина и П. Н. Врангеля. Николаю Эмильевичу Бредову не было посвящено ни одной отдельной работы, в его биографии по сей день существует множество белых пятен, и даже в весьма обстоятельных трудах по истории Гражданской войны его нередко путают с младшим братом, тоже генералом, Федором Эмильевичем. А между тем заслуживает внимания как минимум один интересный факт: во время Гражданской войны белые армии проделали несколько впечатляющих походов — 1-й (Ледяной) и 2-й Кубанские, поход дроздовцев Яссы — Дон, Екатеринославский (Зимний), Великий Сибирский… И ни один из них не был назван в честь военачальника, под командованием которого он был проделан. Исключение одно — Бредовский поход. И уже одно это заставляет относиться к имени генерала с интересом и уважением. Почему же этот генерал удостоился такой чести и какую роль он сыграл в Белом движении?
Николай Эмильевич Бредов появился на свет в семье потомственных офицеров. В некоторых источниках упоминается, что русские Бредовы — это ветвь древнего немецкого рода фон Бредовых (Bredow) [312] , но этот вопрос еще требует отдельного исследования. Во всяком случае, приставку «фон» к своей фамилии семья генерала точно не использовала. По семейному преданию, его дед, немецкий военный инженер Эмиль Бредов был приглашен в Россию для модернизации крепости Новогеоргиевск (ныне Модлин, Польша) [313] . Его единственный сын Эмилий-Александр Эмильевич Бредов (1844–1895), уже приписанный к потомственному дворянству Плоцкой губернии, тоже стал военным инженером, служил в Николаевском инженерном училище, в чине штабс-капитана участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, за что удостоился ордена Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. В 1879 году он был произведен в полковники, в 1894-м — в генерал-майоры, а в 1890–1895 годах командовал 26-м пехотным Могилевским полком [314] . Женат Э. Э. Бредов был на Ольге-Софии Егоровне Кеппен (1843–1931), чья семья также была крепко связана с армией, ее отец — Егор Матвеевич Кеппен (1810–1868) — выходец из разночинского лифляндского рода, был полковником [315] , а родные братья поднялись до генеральских чинов: Николай-Егор Егорович (1845—?) был генерал-майором, а Павел Егорович (1846–1911) — генералом от артиллерии, управляющим Двором великой княгини Александры Иосифовны, воспитателем и близким другом великого князя Константина Константиновича, оставшегося в истории русской поэзии под псевдонимом К.Р., а в истории русского кадетского образования — как «отец всех кадет». Еще один брат, Егор Егорович (1853—?), дослужился до полковника, а Владимир-Фридрих Егорович (1859–1915), выйдя в отставку гвардии капитаном, перешел на гражданскую службу и в 1895–1913 годах был помощником правителя дел канцелярии Правления Императорской Академии наук. Таким образом, Николай Эмильевич Бредов был внуком полковника, сыном и племянником трех генералов, такое нечасто встречается даже в военных семьях.
312
Например, украинский военный историк Я. Ю. Тинченко бездоказательно утверждает, что Николай Эмильевич приходился двоюродным братом немецкому генералу фон Бредову, командовавшему дивизией на Восточном фронте Первой мировой войны. — Примеч. авт.
313
Работы в крепости велись в 1834–1836 годах. По странному совпадению, один из внуков Эмиля Бредова в 1915 году попадет в плен именно в Новогеоргиевске. — Примеч. авт.
314
РГВИА. Ф. 400. Оп. 12. Д. 19 659. Лл. 21–26.
315
Там же. Д. 832. Лл. 17–21.
Несмотря на то что Эмилий Эмильевич Бредов был лютеранином по вероисповеданию, его жена и дети были крещены в православной вере (стоит обратить на это внимание, так как во многих открытых источниках ошибочно говорится о том, что Н. Э. Бредов был лютеранином). В семье было три сына и три дочери — Александр-Эмилий-Георгий (родился 13 октября 1872 года), Николай-Павел-Константин (30 октября 1873 года), Елизавета-Жозефина-Эмма-София (12 сентября 1875 года), Мария-Эмма-София (21 декабря 1881 года), Феодор-Михаил (2 апреля 1884 года) и София-Елизавета-Екатерина (18 августа 1885 года). В русском обиходе вторые и третьи имена не использовались, и герой этого очерка стал для всех просто Николаем Эмильевичем.
В послужном списке генерала, составленном 12 мая 1917 года и дополненном 14 марта 1918-го в Российском государственном военно-историческом архиве, указано, что он «уроженец Петроградской губернии» [316] ; в протоколе же допроса 1944 года, заверенном самим Н. Э. Бредовым, местом рождения генерала значится Санкт-Петербург. Но военная служба началась для Николая в Москве, с поступления в 1-й Московский кадетский корпус. Окончив его курс, он вернулся в столицу и 30 августа 1891 года был зачислен во 2-е Константиновское военное училище рядовым юнкером на правах вольноопределяющегося 1-го разряда. Учился Бредов вполне успешно, что следует из присвоения ему званий унтер-офицера (18 сентября 1892 года) и портупей-юнкера (8 декабря 1892 года). Из училища юноша 7 августа 1893 года был выпущен в 13-й стрелковый полк, квартировавший в Одессе, в чине подпоручика. В полку он исполнял должности батальонного адъютанта и младшего офицера. И, как многие представители военной молодежи, стремился продолжить образование. 15 июня 1896 года подпоручик был командирован в штаб Одесского военного округа для предварительных испытаний на поступление в Николаевскую академию Генерального штаба. Испытания офицер выдержал успешно и два месяца спустя был откомандирован в Петербург. 8 октября 1896 года для него началась напряженная академическая учеба.
316
Там же. Ф. 409. On. 1. Д. 178 538. Лл. 14–25.