Шрифт:
В славном да Великом Новгороде при Волхве-реке жил
кузнец Скоромысло, смекалистая голова, сноровистые
не горевал, землякам-новгородцам железо ковал, ко-
му что надо: торговым людям — весы да запоры,
ратникам — мечи да копья, а ратаям — сошники да
орала. Никакое дело от рук Скоромысла не отбива-
лось, заморские гости, и те знали к нему дорогу. Три
молодца-сына отцу в кузнечном деле помогали, вся-
кую вещь на славу ковали, чтобы люди довольны
были.
Свое ремесло кузнечное Скоромысло широко по-
вел, железо и медь у боярина Мирошкиныча покупал,
а иной раз и под запись брал. А займодавец-боярин
все Кузнецовы долги на особой доске записывал и
пеню-проценты к ним присчитывал. И росли долги
кузнеца на деревянной доске, как тесто на хмельной
опаре. Только скопит деньги, чтобы с боярином рас-
квитаться, хвать — долги к тому часу втрое вырос-
ли! Вот так и попал честной кузнец в кабалу к боя-
рину. Начал заимодавец старого кузнеца стращать:
либо в долговой яме с железом на шее сидеть, либо
работать на боярина без срока, без отдыха, ковать
кандалы и цепи железные на строптивых новгород-
цев, на молодцов из вольницы.
Как поведал Скоромысло сыновьям о своей беде,
стукнули молодцы-кузнецы по наковальням молота-
ми тяжелыми и молвили:
— Не бывать тому, чтобы честной старик, наш
отец родной, с железом на шее у Мирошкинычей в
яме сидел! Не ковать нам кандалы да цепи на не-
счастных людей в угоду заимодавцу-боярину!
Подговорили кузнецы своих дружков из вольных
ушкуйников, пособрали инструмент кузнечный, баб
да ребятишек да и пропали из Новгорода темной но-
чью, словно в воду Волхова канули. Через леса и бо-
лота, речками да озерами, а где и посуху, волоком,
добрались кузнецы с ушкуйниками до истоков вели-
кой русской реки и с великим трудом до широкого
русла доплыли. Тут распрощались кузнецы-новгород-
цы с дружками из вольницы и на трех ушкуях вниз
по Волге поплыли. В конце весны причалили ко гра-
ду Радилову три ушкуя загруженные, с народом ста-
рым и молодым, с бабами и ребятишками. Княжья
стража к ним навстречу повысыпала, окружила и до-
ведываться начала, кто да откуда. Самый старый из
ушкуйников таково сказал, что плывут они от само-
го Новгорода с Волхва-реки, а об остальном только
самому князю поведает. Удивились княжьи люди-
стражники :
— Вот лютой какой — с князем говорить захотел!
А как ты да лихо задумал?
— Али вы басурманы какие, что русских людей
до своего князя не допускаете? — ответил старый
новгородец.
Потолковали между собой дружинники, окружили
кузнецов с бабами и детками и на княжий двор при-
вели, за стену частокольную, за ворота дубовые, же-
лезом кованные. Вышел на резное крыльцо терема
сам князь Юрий Всеволодович, гостей окинул взгля-
дом пытливым. Тут старый Скоромысло вперед шаг-
нул, низенько князю поклонился и о своей беде рас-
сказал. А закончил словом таким: «Не поднялась
рука ковать железы на братьев-новгородцев, хотим
ковать мечи и шеломы для твоих воинов!»
Приметил князь, что старый кузнец, разговари-
вая, изредка головой кивал, словно носом клевал или
шапку-невидимку с затылка на лоб стряхивал. И
спросил по-доброму:
— А отчего ты, старик, головой, словно дятел,
долбишь?
В ответ широко, от души улыбнулся старик:
— А я Дятел и есть! За привычку головой кивать
сызмала так прозвали. Скоромысло по имени, Дятел
по прозвищу. И все племя мое — детки со внучата-
ми — Дятлами прозваны! Нет и не было у нас, князь,
ни кубков золотых, ни ковшей заморских серебряных,
ни мечей булатных дамаскинских. Но привез я тебе
из Новгорода дар диковинный...
С теми словами достал кузнец из кожаной сумы
подкову конскую, в походах досветла избитую, и к
ногам князя положил:
— Мы, новгородцы, от заморских гостей примету
переняли: кто подкову найдет, тому счастье само при-
дет; кому подкову дарят, тому счастье в руки валят,
удачу в жизни сулят!
Поднял князь Юрий Всеволодович подкову даре-
ную, оглядел всю семью Скоромыслову и позадумал-
ся. Потом такое сказал:
— Невыгодно мне вас здесь на житье оставлять.
Да и вам тут, после жизни новгородской, тесно пока-
жется. Но поселю тебя, старый Дятел, на таком при-
волье, что князем во князьях будешь жить. Замор-
ского вина вам там не пивать, в шелка своих баб не
одевать, но житье будет вольготнее княжеского. Жи-
вут там рыбари, монахи да пахари, деревянными ора-
лами землю ковыряют, голыми руками жито с поля
убирают, на костяные крюки осетров ловят, а желез-
ный гвоздь да топор для них дороже золотого ковша!