Легенды нашего края. Байки у костра
Шрифт:
– Как теперь – жаниться-то думашь? – на полном сурьезе спросил Илья Муромец.
– Да рази князь за такого отдаст? – усомнился Добрыня.
Попович вытаращил глаза.
– Чего? На девке-то мраморной?
– А как сильничал немраморная была?
– Дак она ж безрукая – как в хозяйстве с такой?
– Твои дела, – был суров суд Добрыни.
– Все, решено! – сказал Илья Муромец. – Едем в Киев сватами.
– Фигушки! – Попович изладил пальцами неприличный жест. – Вы поезжайте, я тут останусь.
– Оставайся. Князь отдаст – сюда притараним невесту твою, – не уступал Илья.
– Как же ты здесь один будешь жить? Чем питаться станешь? – переживат Никитич.
– А вот так и буду, – сделав ладони лодочкой, Попович заорал во всю мочь. – Эй, кто-нибудь! Дайте пожрать человеку!
И тут же на нижнюю ветку могучего дуба спрыгнул котяра черный:
– Нет никого тут кроме меня. Желудей без скорлупок хочешь отведать?
– А ты кто такой? – опешили богатыри.
Тот отвечает тихо и немного торжественно:
– Кот Ученый.
– Ух, ты! – встрепенулся Попович. – Что-то я слышал от батюшки о дубе, на котором цепь златая, про кота… Ученый, потому что балакашь по-нашему?
Кот степенно кивнул.
– А де сэпь? – поинтересовался Илья Иваныч.
– Вот и спрятал от лихих глаз.
Тут Добрыня:
– Слушай, кис-кис, желудей не надо – ты нам медовухи изладь.
– Не хватило вам на пиру?
– В том-то и дело, что сушняк после пиру.
Во взгляде дубового жителя появилось нечто упрямое.
– Не зря я зовусь Котом Ученым – кое-что понимаю в жизни этой. За столом на княжьем пиру да в битве с оружием в руках вы – богатыри. А повернись к вам судьба, ну, вот как сейчас – и вы сразу никто, и зовут вас никак.
– Не смей с нами в тоне таком! – вспылил Алексей сын попов.
– Не буду, – улыбнулся Кот. – Но что же вы намерены делать? В Киев вам дорога заказана, да и не добраться нагишом до столицы.
– Сами не знаем, – вздохнул Добрыня. – Может, подскажешь?
– И подскажу, и научу – не зря ведь Ученым зовусь. Для начала уясните, что страдания полезны всем – не только простому люду, но и князьям, боярам, богатырям…. Страдания делают личность богаче. Скоро вы поймете, что ничего не потеряли, лишившись одежды и места в дружине, а только приобрели….
– Кота болтуна?
Озорные искорки в глазах Ученого разом пропали:
– Ни тема для смеха.
– Ммм-да…, – промычал карачаровский богатырь, наблюдая напряженным взглядом за клубящимися облаками. – Так за знакомство-то надо поднять! Как чуешь? – ведь гости же мы. Али ты не русский будешь?
У Кота настроение совсем упало – будто ему хвост прищемили. Ну что тут скажешь? Как втемяшить в эти пропитые головы разумное, доброе, вечное? Должно, не спроста явились сюда, в чем мать родила – разрушить души его равновесие. А вдруг они и его приучат пить или еще каким своим гадостям? Это тебе не сюси-пуси, это первейшие на Руси богатыри. Как тут миссию свою исполнять? С другой стороны – что делать, когда вокруг ни души: некому вековую мудрость ведать. Вот бы к князю ему, в советники! А?
Коту остро захотелось в свое одиночество:
– Извините, пора мне.
Забрался в дупло, свернулся калачиком и задумался. Ночь подошла…
Благостное движение ощутил Кот из дуба в себя – через лапы, через спину и даже через беспокойный хвост. Гудящие силы земли и неба вливались в него и растекались по венам, щекотали уши, покалывали в носу, выжимали слезы из глаз. Кот запрокинул голову и принялся смотреть из дупла в звездное небо. В голове стало легко и звонко. Предчувствие вдохновения заполнило целиком. Он зажмурился, и стихи полились:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том…
Строчки рождались сами собой.
Идёт направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит…
Кот выскочил из дупла и стал ходить вокруг ствола, ступая с ветки на ветку. Он вышагивал, а слова рождались одно за другим и становились в ровный строй пронзительно четкой строки:
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…
Поэт хвостатый разволновался. Ему хотелось идти куда-нибудь, вышагивать, чеканя и чеканя драгоценные строки. Он спустился с дерева и мимо спящих богатырей зашагал к морю. Его одухотворенная морда с горящими в темноте глазами мелким встречным грызунам и насекомым казались исчадьем ада. Сам же Кот чувствовал отражение внутреннего света на своем мудром лике.
Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя…
Полуношный стихотворец резко остановился на линии прибоя, как будто ткнулся в стену невидимую – кому он что поведает? Берег пуст – хоть закричись. Но молчать нет больше сил. Он стал читать воде и небу рождающиеся прекрасные строфы:
Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних…
Он вздохнул и пошел вдоль берега, повторяя стихотворение. Каждая строка отзывалась в его душе – казалась правильной, единственно верной. Как лунный свет, льющийся с неба и нашедший пристанище на глади воды….
На дуб Кот взбирался с легкой душой. Он знал, что скажет завтра богатырям, к какому решению они придут. И что решение это будет верным – тоже знал.
Небо попыталось отговорить – к утру заморосил дождь. Сначала он с шелестом уронил на листья первые несмелые капли, а потом заторопился, забарабанил. Но дуб был могуч и высок – надежно прикрыл густой листвой от стихии спящих людей и скатерть-самобранку, которую расстелил подле них хлебосольный Кот, изощряясь в кулинарных изысках.
Алеша проснулся от шума дождя. Сквозь сон показалось, что шуршит плащ замшевый, который с него стягивает воровская рука. Вот и зябко стало. Богатырь пошарил вокруг рукой, но не нащупал ни плаща, ни похитителя и открыл глаза – дождь поливат, а он голышом. Посмотрел по сторонам и обомлел – скатерть под сенью дуба, и на ней яства покруче княжеских. Кошак подле в залихватской позе – нога на ногу, а на переднюю мордой оперся и хвостом помахиват. Попович не поверил глазам своим. И ушам! Кот пел! А именно – мурлыкал что-то там достаточно мелодичное и даже слова можно разобрать: