Легенды неизвестной Америки
Шрифт:
В результате этого знакомства к вечеру у Холлуэлла было целых семь фунтов, насильно врученных ему после того, как девушки узнали о его финансовых затруднениях. Холлуэлл отдал долг, выкупил кольцо и поклялся больше никогда не играть в азартные игры. Слово своё он сдержал.
В том году он совершил ещё несколько плаваний через Атлантику и не раз бывал в Ливерпуле. Ни одно посещение этого города не обходилось без встречи с Магдалиной Рэйфорт. Молодой человек решил остаться в Англии и поступить в морское училище, чтобы стать офицером — не всю же жизнь в матросах оставаться. Морской опыт был ему на пользу. Он нашёл работу в городе, а ещё через полтора года женился на Магдалине. Казалось, жизнь Джерома пошла на лад. У
Так прошло десять лет, и тридцатилетний Джером Холлуэлл стал капитаном торгового судна. Принадлежало оно, как нетрудно догадаться, отцу Магдалины, который решил помочь карьере зятя. Джером получил в своё распоряжение новенький корабль — двухмачтовый флейт. Строили судно два года, причём внутреннюю обстановку кают, вооружение, украшения заказывал лично Холлуэлл — как ему самому нравилось. Отец Магдалины оплачивал постройку. Да, к тому времени у четы Холлуэллов было уже двое детей — мальчик девяти лет и девочка пяти.
Но в 1750 году на город обрушился тиф. В те времена от тифа вылечиться было практически невозможно, и уже через неделю после начала эпидемии Эмилия, дочь Холлуэлла, умерла. Через некоторое время за ней последовал и сын, а потом симптомы обнаружились и у Магдалины. Джером делал всё, что мог. Корабль простаивал в порту, Джером нанимал лучших врачей — всё было тщетно. Капитан Холлуэлл терял то, ради чего имело смысл жить.
Незадолго до смерти Магдалина взяла со своего отца и с мужа по одному обещанию. Оба должны были держать свои обещания в тайне вплоть до смерти женщины. После того как она умерла, отец обнародовал то, что должен был сделать, — и сделал это. Он подарил флейт своему зятю и предоставил небольшой начальный капитал для основания собственной торговой компании. Капитан тут же переименовал корабль в «Магдалину».
Обещание же Холлуэлла было более изощрённым. За несколько дней до смерти Магдалины он обратился к лучшему в Ливерпуле мастеру по дереву Маркусу Вэрни и заказал для своего корабля ростральную фигуру с лицом Магдалины. Фигура была изготовлена за месяц, и флейт обрёл новое носовое украшение.
Незадолго до первого плавания «Магдалины» в качестве независимого торговца могила женщины, давшей кораблю своё имя, подверглась разграблению, а тело — надругательству. Семья несчастной объявила награду за голову негодяя, и через несколько дней какой-то бродяга признался в том, что он выкопал тело в надежде на то, что женщину из богатой семьи похоронили вместе с драгоценностями. Зачем он изуродовал тело ножом, бродяга ответить не смог. Его повесили в тот же день. Со времени похорон до момента надругательства прошла неделя. Деревянная женщина была в работе.
И всё пошло своим чередом. Двадцать лет плавал капитан Холлуэлл между двумя частями света, и каждый рейс его был успешен, и все его товары легко продавались, и никогда корабль его не трогали ни бури, ни пираты. Каждый новый матрос, поступавший на «Магдалину», сначала удивлялся странному обычаю капитана беседовать с ростральной дамой, но затем привыкал. Тем более что Холлуэлл был строгим, но справедливым и щедрым.
Уже через пять лет он мог купить второй корабль, но предпочитал класть заработанные деньги в банк, а не расширять бизнес. Он пребывал в стойкой уверенности, что ни один корабль его компании, ведомый другим капитаном, не перенесёт первого же плавания.
Двадцать лет Джером Холлуэлл плавал по морям. Отец его покойной супруги тем временем попал в серьёзную долговую кабалу и умер от разрыва сердца; его предприятие досталось кредиторам. К тому времени Холлуэлл уже твёрдо стоял на своих ногах. Все отношения с семьёй покойной жены он прекратил.
И вот наступил 1770 год.
К тому времени отношения между Англией и её американскими колониями были весьма натянутыми. Легендарный акт о гербовом сборе был несправедлив к жителям Нового Света — и народный протест вынудил англичан отменить его. Тем не менее, в 1767 году Англия обложила ряд ввозимых в Америку товаров совершенно нечеловеческими пошлинами, в том числе и чай, которым торговал Холлуэлл. Американцы ответили агитацией за неупотребление облагаемых пошлиной товаров, но без чая прожить всё-таки не могли. Прибыли от торговли чаем росли с каждым днём. Решающую роль играла скорость и объёмы поставок. Быстрый флейт Холлуэлла со своей задачей справлялся отлично.
То плавание, о котором пойдёт речь, началось 16 июня 1770 года в Ливерпуле. Загруженный под завязку корабль вышел из порта, обогнул Ирландию и направился в открытый океан.
В этот раз на судне были пассажиры. Для подобных целей Холлуэлл всегда имел пару хорошо обставленных кают по соседству с капитанской. Богатые путешественники готовы были заплатить любые деньги за путешествие в Новый Свет или обратно, и почти все капитаны трансатлантических рейсов этим пользовались. Пассажиров было трое — двое мужчин и девушка по имени Грэйс Ричардсон. Один из мужчин, Ланселот, был женихом Грэйс, второй, Гилберт, — её двоюродным братом. Все трое плыли в Америку к отцу Гилберта, мистеру Грэму Ричардсону, который держал там неплохой бизнес по поставке стекла, меди и других материалов с одного континента на другой. Сам Гилберт жил с матерью в Англии и не торопился переезжать к отцу: нужно было ещё получить образование. Тем не менее трое молодых людей решили предпринять двухмесячное путешествие в Америку с туристическими целями.
Грэйс была очень красива, легка в общении, смешлива. Вся команда была от неё без ума. Двое её спутников не отходили от девушки ни на шаг. Впрочем, даже матросов Холлуэлл подбирал сам, не говоря уже о старпоме или боцмане, и за хорошие манеры и вежливость своих подчинённых мог ручаться головой.
Члены команды всячески старались ублажить мисс Грэйс. Ей рассказывали разные морские байки (причём Ланселот постоянно хмурился из-за несколько пикантного содержания последних), для неё играли на музыкальных инструментах, показывали матросские танцы. А Джером Холлуэлл незаметно для себя влюбился. Он постоянно общался с Грэйс, приглашал её отужинать в его каюте (конечно, вместе с Ланселотом и Гилбертом), оказывал ей всяческие знаки внимания, дарил мелкие сувениры. Ланселот не видел повода для ревности: капитану минуло уже полвека.
Холлуэлл думал иначе. Ему нисколько не мешало присутствие жениха девушки, и он с каждой минутой вёл себя всё развязнее. Впрочем, разумом он понимал, что есть граница, дальше которой заходить нельзя. И потому всегда вовремя останавливался.
Но самое странное, что Грэйс в какой-то мере отвечала стареющему капитану взаимностью. Она легко принимала его знаки внимания и смотрела на него не так, как смотрят на интересного собеседника или просто приятного человека. Она смотрела на него, как на мужчину. Изнеженный, утончённый Ланселот, пусть и на двадцать лет моложе, проигрывал сражение за женщину матёрому морскому волку.
Так продолжалось пять дней, а на шестой грянул шторм.
Сначала небо заволокло тучами, потом волнение усилилось и солёные волны начали перехлёстывать через борта флейта. В это самое время капитан показывал Грэйс и её кавалерам свою коллекцию курительных трубок, которые он покупал в разных портах, где причаливал его корабль. Мужчинам он подарил каждому по трубке, а Грэйс — изящный кулон на золотой цепочке. Когда-то, давным-давно, кулон принадлежал Магдалине.
Шторм усиливался с каждой минутой. Капитан не забывал о своих непосредственных обязанностях и, покинув пассажиров, отправился на палубу. Грэйс и мужчин он попросил вернуться в каюты и держаться за какой-либо предмет мебели, чтобы не пострадать от сильной тряски.