Легенды о проклятых 2. Непрощенная
Шрифт:
Свое собственное тело я ни разу не рассматривала потому что ненавидела его – оно было олицетворением грязи и нечистоты. Я помнила только мужские потные торсы, ляжки, волосатые задницы и члены. И мысли об этом вызывали у меня приступы тошноты.
А теперь я смотрела на стройных девушек и ощущала легкий прилив крови к щекам и зудящее любопытство вперемешку с едким возбуждением, когда смотрела на их полные груди, мягкие животы и гладкие безволосые лобки. Они гладили друг друга и терлись лоснящимися телами. Это было настолько красиво и чувственной, что у меня пересохло в горле. Я не могла оторвать от них
А когда одна из девушек, с длинными темными волосами, опустилась перед другой на колени и принялась жадно вылизывать свою белокурую подружку под похотливое улюлюканье мужчин, я почувствовала впервые в жизни, как у меня пульсирует между ног от этого зрелища.
Я жадно смотрела на колыхающиеся груди танцовщицы с бесстыдно торчащими сосками, как она впивается в волосы той, что стоит перед ней на коленях и меня начало лихорадить от возбуждения. До дикости захотелось оказаться на месте блондинки и вот так же вдираться пальцами в волосы девушки, пока она будет ласкать меня своим розовым язычком. Мысль об этом не вызвала ни приступа тошноты, ни отвращения. Наоборот мои соски до боли затвердели, а возбуждение стало невыносимым, и я понятия не имела что с этим нужно делать. Но я была уверена, что темноволосая лассарская танцовщица точно знает.
Я пришла к ней в комнату почти под утро, когда все уснули. Ввалилась в ее спальню и когда она, испуганная моим появлением, вскочила на постели я положила на стол несколько монет и попросила ее раздеться. Теперь девушка танцевала только для меня, гладила свое тело, извивалась на полу. Я только смотрела на нее и хрипло просила показать мне всю себя. В ту ночь так и ушла дико возбужденная, но вернулась к ней уже на следующую. Теперь я попросила, чтоб она села ко мне на колени. Я трогала ее грудь, соски, проводила пальцами по губам и покрывалась мурашками, когда она облизывала мои пальцы, от возбуждения меня трясло, как в лихорадке, но, когда женщина попыталась тронуть меня руками я приставила к ее горлу нож и сказала никогда больше так не делать, если хочет остаться в живых.
Я неумело брала ее сама пальцами, языком и дрожала от наслаждения, когда она выгибалась подо мной, впиваясь в мои волосы, обвивала мои бедра стройными ногами, терлась об меня гладким, горячим телом. Потом я приходила к ней каждую ночь. Так же молча клала деньги на стол, ждала пока она разденется и станет на четвереньки подставляя свои прелести моему рту и губам.
Мне не нужно было, чтобы она меня трогала. Мне было достаточно трогать ее. Власть над чьим-то телом кружила голову и пенила кровь. Я возбуждалась до безумия, но разрядки не получала. Да я и не знала, как ее получить пока не позволила своей любовнице ласкать меня ртом, сцепив руки за спиной. Оргазм стал для меня потрясением. Я кажется даже разрыдалась, содрогаясь в первых конвульсиях невероятного наслаждения пока она порхала язычком по моей воспаленной плоти, а позже сцеловывала слезы с моих щек. Потом она научила меня многому, в том числе и как доставить удовольствие себе самой.
Наверное я ей нравилась. Лассарская шлюха перестала брать с меня деньги. И едва я появлялась бросалась ко мне в объятия. Мы с ней почти не разговаривали…только трахались до остервенения. Точнее я трахала ее, а потом она вылизывала меня или я сама растирала себя между ног пока драла ее во все дырочки пальцами. Она кричала мое имя и говорила, что ни один мужчина не любил и не брал её тело так, как это делала я. Да и не отличаюсь я от мужчин. Такая же порывистая, грубая, сильная, мускулистая. Я смотрела в её оливковые
Когда мы выпотрошили всю деревню я оставила танцовщмцу в живых и позволила сбежать, но она увязалась за мной, умоляя не бросать. Только тогда я узнала ее имя – Шайдана. Островитянка, проданная в рабство лассарам еще в младенчестве и выкупленная владельцем трактира на рынке. В отличии от Цамара этот относился к своим девушкам вполне сносно. Впрочем, это не помешало мне перерезать ему глотку и кастрировать посмертно.
Шайдану убили спустя два месяца, когда наш, тогда еще маленький отряд, выследили лассары. Мы ушли на охоту, а моя любовница и еще несколько женщин с детьми и ранеными осталась в лагере. Их всех вздернули на деревьях со вспоротыми животами. Когда я похоронила Шайдану я была уверена, что уже никогда не смогу никого полюбить. Она была моей первой женщиной, первой любовью, пусть и не первой потерей, но я оплакивала её очень долго…потому что меня давно никто так не любил, как она, а я ни к кому так не привязывалась.
Больше я не впускала никого в свою душу и сердце. Только в постель и то ненадолго.
Пока…пока не появилась эта лассарка с карими глазами и каштановыми волосами…Пока не посмотрела на меня саананским взглядом с горячим вызовом. Упрямая гордячка, вызывающая и ярость, и восхищение одновременно. Хрупкая, нежная, невесомая…и в тоже время сильная. Ее хотелось не трахать. Мне захотелось её любить. И именно этого я боялась больше всего.
***
Я отпихнула Сайну, так и не получив разрядки и велела ей идти к себе, а сама пошла искать маленькую ведьму. Тогда я приняла решение, что дам ей то, что она хочет, чтобы привязать ее к нам еще сильнее. Мне был нужен пропуск в цитадели, а она была живым его воплощением, но для этого лассарская велиария должна быть предана мне так же, как и все остальные, а не всадить нож в спину. Почему-то я была уверена, что она на это способна.
Ее отыскала моя волчица…я позволила ей преобладать в этот момент, взять след по запаху и идти по нему до самой Лаи. Девчонка стояла на берегу, обхватив себя руками и дрожала от холода. Ее длинные каштановые волосы трепал ветер, а до меня доносился запах слез и отчаяния. Моя волчица умела ощущать эмоции на расстоянии.
Лори не услышала, как я подошла к ней сзади и, когда набросила ей на плечи свою меховую накидку, девушка дернулась от ужаса, но я не позволила ей обернуться, сжала за плечи мертвой хваткой, а сама жадно вдыхала аромат ее волос и от удовольствия закрывала глаза.
– Смотри на Лаи, Лориэль. Знаешь почему она красная?
– Знаю. Отец рассказывал мне эту историю.
– Твой отец был умным человеком, но глупым и слишком честным правителем. За это он поплатился.
Она напряглась, пытаясь вырваться из моих рук, но я сжала ее плечи сильнее.
– Я знаю, чего ты хочешь, Лориэль, и я готова тебе это дать.